Городская Ромашка

- Ты не замечаешь разве, что Людка делает? - спросила как-то Веселинка. - Она ведь каждую твою неловкость подмечает, да другим на нее указывает. И садится рядом только для того, чтобы все вас сравнивали - какая, мол, она мастерица и…

"И красавица" - докончила про себя Ромашка, когда Веселинка осеклась и умолкла.

- Я-то думала - чего они всё хихикают, - вздохнула Ромашка. - Ну ладно, если нравится Люде народ смешить - я ей мешать не буду.

- Так она же… Она же так делает, чтобы над тобой смеялись! Людка-то ведь на Мирослава глаз положила.

- Ну и что? - Ромашка постаралась, чтобы вопрос ее звучал как можно менее заинтересованно.

- Да брось ты, Ромашка, - рассмеялась Веселинка, - ведь какими глазами на него смотришь! Тут и дураку ясно, что люб он тебе. А он как смотрит!

- А никак он не смотрит, - буркнула Ромашка. - Когда мы приехали сюда, он меня сестрой назвать хотел, а ты говоришь - смотрит!

- Так то когда было, - возразила ее подружка. - А сейчас - совсем другое дело!

- Что-то я не заметила…

Веселинка засмеялась.

- Так всегда бывает - двое ходят-ходят, смотрят-смотрят, а в упор ничего не видят! Ты, Ромашка, знай - со стороны оно виднее. Лучше о другом подумай - как Людку на место поставить.

И Ромашка над этим думала, да только придумать ничего так и не смогла - во всем была хороша Людмила: и красавица, и умница, и танцует, и поет. Что уж тут придумаешь? А подруге своей Ромашка сказала, что пускай Людка что хочет, то и делает - ей без разницы.

- А теперь пусть Ромашка споет!

Ромашка встрепенулась и подняла глаза. Людмила смотрела не нее детски-наивным взглядом ореховых глаз. Только что пели другие девушки, да и сама Людмила, и Ромашка аж заслушалась - до чего красиво.

- Я плохо пою, - сказала Ромашка.

И подумала, что надо было бы вспомнить одну из здешних песен да спеть, но лишь представила, как будет слабым, нерешительным голоском пищать или хрипеть - в зависимости от мотива, - решила, что петь не станет.

- Да ты не смущайся, спой! - продолжала уговаривать Людмила, и некоторые девушки ее поддержали.

Мысленно ругая саму себя за трусость, Ромашка упрямо не соглашалась.

Никто не заметил в тот момент, как Мирослав, в кои-то веки пришедший на вечерние посиделки, что-то тихо сказал Димке. Мальчик встал и пошел вдоль сидящих на скамьях у стены людей. Ромашка же на миг обратила беспомощный взгляд на Тура, затем повернулась к Веселинке.

- Ну не хочет Ромашка петь, - вступилась за нее подруга. - Чего тебе неймется, Людка!

Музыка сначала была тихой, потому услышали ее не сразу, но услышав - тут же примолкли. Ромашка с удивлением узнала гитару. Она не раз слышала, как парни Вестового играют на гитаре, правда реже, чем на домрах или гуслях, но сегодня под крышей гостеприимного дома звучала именно гитара, и играл на ней никто иной, как Мирослав. Ромашка так удивилась, что тут же забыла и про Людмилу, и про пряжу - как зачарованная смотрела на перебирающие струны пальцы. Она-то и не знала, что Мирослав так умеет! Ромашка как-то сразу поняла, что взялся играть он лишь для того, чтобы отвлечь девушек, и была ему бесконечно благодарна. Только стыдно было, что не смогла справиться с ситуацией сама, без его помощи.

- Как красиво ты играл, - сказала ему Ромашка вечером, когда Мирослав по обыкновению шел с ними к дому Тура, а там уже поворачивал к себе.

- Он еще и не такое умеет, - выдал друга Тур, - только почему-то при всех не хочет.

На это замечание Мирослав лишь улыбнулся. Возможно, ему действительно не нравилось находиться в центре внимания, и в таком случае Ромашка его не совсем понимала - сегодня Мирослав получил столько восторженных комплиментов своему умению, причем в основном от девушек Вестового, что должен был только радоваться.

- Знаешь, Тур, я давно хочу Ромашку к Любомире свозить, - произнес Мирослав задумчиво уже недалеко от Турова дома. - Может, Любомира возьмется ее обучить, - и к девушке обернулся. - Ты как на это смотришь, а, Ромашка?

Девушка пожала плечами, а Тур согласился, что неплохо было бы Ромашку в обучение отдать. Они тут же договорились, и наутро выехали в Родень.

Путь был неблизкий, и Ромашка устала. Она уже умела ездить верхом - Тур с Мирославом учили ее и Димку, - но все еще не привыкла находиться в седле подолгу. Спешившись на краю площади в Родне, девушка долго разминала ноги. Мирослав подвел ее и Тура к бревенчатому дому и постучал в дверь.

Любомира открыла сама. Женщина, что вела собрания Совета, так же строго, так же величественно выглядела и стоя на пороге собственного дома в длинной расшитой сорочке и теплом кафтане. Она без вопросов пригласила гостей внутрь, усадила всех на невысокие лавки и, выслушав Мирослава, подозвала к себе Ромашку. Любомира взяла девушку за руки, заглянула ей в глаза, потом коснулась рукой лба.