Городские имена вчера и сегодня. Судьбы петербургской топонимики в городском фольклоре

1933 . В 1933 году в возрасте 39 лет скончался путиловец Иван Иванович Газа. Его послужной список характерен для того времени: бывший рабочий, затем секретарь парткома завода «Красный путиловец», комиссар Путиловского бронепоезда в Гражданскую войну, секретарь Ленинградского городского комитета ВКП(б) и пр., и пр. Похоронили его на Марсовом поле. Среди мероприятий по увековечению памяти было и присвоение его имени улицам, учреждениям культуры, предприятиям. Так был переименован Шелков переулок. Он стал переулком имени Газа . С 1939 года статус переулка повысился. Теперь он стал улицей Газа . Его именем назван и Дворец культуры «Кировского завода».

Галерная улица

1738 . В первой четверти XVIII века эта улица представляла собой дорогу, которая связывала Главное Адмиралтейство с его подсобным предприятием Галерным двором, где строились многовесельные суда – галеры. Дорога была безымянной. Только в 1738 году ее официально назвали Исаакиевской , по Исаакиевскому собору, возводимому в то время на площади перед западным фасадом Адмиралтейства.

1768 . К середине XVIII века начинал формироваться знаменитый звездный ансамбль главных площадей в центре Петербурга. Исаакиевской площади в этом ансамбле придавалась едва ли не самая основная роль. В центре площади возводился Исаакиевский собор, к которому от Невского проспекта шла магистраль, с 1768 года называвшаяся Новой Исаакиевской улицей (будущая Малая Морская). В том году Исаакиевскую улицу переименовали в Старую Исаакиевскую . Одновременно ее называли Канатной линией , по Канатному двору, который находился на месте современного Дворца труда.

Иногда современную Галерную улицу называли Задней улицей у Галерного двора . Название носило привычный для петербуржцев первой трети XVIII столетия описательный характер. Улица действительно располагалась позади Исаакиевского собора и вела к Галерному двору. Но этот старинный топоним имел и другой, не менее характерный для того времени смысл. Улица проходила параллельно Английской набережной, застройке которой придавалось исключительно важное значение. Здесь не разрешалось ставить хаотичные и малохудожественные строения. Нева должна была встречать иностранные суда, входящие в город, парадным, торжественным строем презентабельных фасадов. Сараи, амбары, дровяные склады, людские, кухни – все это должно было располагаться позади особняков. По отношению к Английской набережной «позади» соответствует Галерной (задней) улице. До сих пор этот принцип застройки можно легко разглядеть. Со стороны набережной расположены исключительно господские, то есть парадные подъезды, а войти во дворы этих особняков можно только с Галерной улицы.

Со временем длинное описательное название сократилось до современного варианта: Галерная улица .

Галерная улица вошла в городской фольклор петербургских финнов. Известно, что финские крестьяне были постоянными и непременными участниками всех, особенно зимних, петербургских народных гуляний. Тысячи извозчиков наезжали в столицу на две масленичные недели со своими легкими расписными, празднично украшенными санками, которые, как и их возниц, петербургские обыватели называли «вейками» – от финского слова veikko, что в переводе означает «друг», «товарищ», «брат». Считалось, что не прокатиться хоть раз во время Масленицы, как тогда говорили, «на чухне», все равно, что и самой Масленицы не видеть. Это было красиво и весело. А главное – дешево. Дешевле, чем у русских ямщиков. В доказательство сравнительной доступности финских извозчиков приводился анекдот о своих, доморощенных «ваньках». Нанимает одна дамочка извозчика, чтобы доехать от Николаевского вокзала до Николаевского моста. «Ванька» за такой пробег требует полтинник. «Помилуй, Господь с тобой! – восклицает барыня. – Полтинник? Двугривенный! Тут два шага». А «ванька» ей в ответ: «Широко шагаешь, барыня, штаны порвешь». У финнов же плата за проезд в любой конец города составляла тридцать копеек. Широкой известностью пользовалась в Петербурге поговорка финских легковых извозчиков, которую, коверкая язык, любили повторять горожане: «Хоть Шпалерная, хоть Галерная – все равно тридцать копеек».