Городские легенды

Анна почувствовала, как где-то между висками нарастает головная боль.

– Тогда я не понимаю, – сказала женщина. – О чем вы?

– Мэран и я любили Элен Баттербери, – начал объяснять Сирин. – Не сомневаюсь, что и вы тоже были к ней привязаны, однако знаю, что, по вашему мнению, она была немного не в себе. Она рассказала мне, что когда ее муж, Филип, умер, вы серьезно убеждали Питера определить ее в специальное заведение. Речь шла не о доме для престарелых, но, как бы это выразиться, о лечебнице для слегка тронувшихся умом.

– Но она…

– Любила рассказывать всякие чудные истории, которые вам казались бессмыслицей, – перебил ее Сирин. – Она не только видела и слышала скрытое от большинства, но и обладала чудесным даром: в ее присутствии другие люди тоже могли заглянуть в невидимый мир фей. Однажды это произошло и с вами, Анна. И по-моему, вы так и не простили Элен этого.

– Но… это же неправда.

Сирин пожал плечами:

– Сейчас это уже неважно. Если я правильно понимаю суть дела, главное заключается в том, что вы всю жизнь прожили в страхе, как бы Лесли не выросла такой же странненькой, как ее бабушка. И если это так, то девочка именно потому убежала из дома, что не могла больше мириться с вашим открытым сопротивлением ее вере в фей.

Ища поддержки, Анна бросила взгляд на Мэран, но та, хорошо зная своего мужа, помалкивала. Он всегда такой: молчит, молчит, а потом как откроет рот – и ничем его не остановить, пока все не выскажет.

– За что вы так со мной? – жалобно начала Анна. – Моя дочь убежала из дома. И все… все вот это… – Она сделала рукой неопределенное движение, как будто имела в виду то ли комнату, то ли весь разговор. – Оно же не настоящее. Карлики, феи и прочая ерунда, о которой так любила распространяться моя свекровь, их же просто не существует. О, она любого могла убедить, что все это на самом деле, уж я-то знаю, но вообще-то их нет.

– В вашем мире, – сказал Сирин.

– В реальном мире.

– Это не одно и то же, – возразил Сирин.

Анна начала выкарабкиваться из недр мягкого дивана.

– И чего ради я все это слушаю, – бормотала она. – Моя дочь убежала, я надеялась, что вы мне поможете. Но раз вы надо мной насмехаетесь, я пошла.

– Если я и затеял этот разговор, – попытался успокоить ее Сирин, – то только ради Лесли, а не чтобы посмеяться над вами. Мэран только о ней и говорит. Похоже, она чудесный, одаренный ребенок.

– Так оно и есть.

– Вот потому-то меня так бесит сама мысль о том, что ее пытаются засунуть в маленький деревянный ящичек, для которого она не создана. Ей ломают крылья, завязывают глаза, затыкают рот, не дают слышать.

– Ничего подобного я с ней не делаю! – завопила Анна.

– Вы просто не отдаете себе отчета, – возразил Сирин.

Голос его был спокоен, даже ласков, но темное пламя бушевало в глубине глаз.

Мэран поняла, что настало время вмешаться. Она шагнула вперед и встала между двумя спорщиками, спиной к мужу. Глядя Анне в лицо, она сказала:

– Мы найдем Лесли.

– Как? Поколдуете немножко?

– Неважно. Главное, что мы ее найдем, обещаем. А вы подумайте пока о том, что сказали мне вчера: день рождения Лесли не за горами. Как только ей исполнится шестнадцать, по закону она может уйти из дома и жить самостоятельно, при условии, что сможет сама себя содержать, и тогда ни вы, ни кто бы то ни было другой ее не удержит.

– Так это все ты? – завопила вдруг Анна. – Ты забиваешь моей девочке голову лживыми сказками про фей? И зачем только я позволила ей ходить на эти дурацкие уроки!

Голос женщины сорвался на визг, когда она, молотя руками, точно безумная, рванулась вперед. Но Мэран оказалась проворнее: словно танцуя, она скользнула в сторону и одновременно протянула руку. Ее пальцы прижали какой-то нерв на шее Анны, и та неожиданно обмякла. Сирин подхватил ее на руки и снова уложил на диван.

– Ну теперь-то ты понимаешь, что я имею против родителей? – ворчливо спросил он.

Мэран полушутя-полусерьезно отвесила ему подзатыльник.

– Иди ищи Лесли, – сказала она.

– Но…

– Или, может, останешься с Анной и продолжишь проповедь, когда она очнется?

– Уже ушел, – отозвался Сирин и поспешил закрыть за собой дверь, пока супруга не передумала.

Гром грянул почти над самыми их головами, когда Каттер втаскивал Лесли в подъезд старого кирпичного дома в двух шагах от Палм-стрит. Вокруг раскинулся район, известный как Злачные Поля Ньюфорда – несколько кварталов ночных дискотек, стрип-клубов и баров. Местечко еще то – на каждом углу по проститутке, байкеры на своих рычащих «харлеях» рассекают по улицам, в подворотнях спят бомжи, а пьяницы среди бела дня сидят на обочинах и хлещут дешевое пойло прямо из горла едва прикрытых бумажными пакетами бутылок.

Квартира Каттера была под самой крышей, в трех этажах над улицей. Не скажи он ей заранее, что живет здесь, Лесли решила бы, что дом необитаем. В самой квартире тоже было пусто, только на грязной кухне стояли стол с виниловой крышкой и пара стульев. Кучка истасканных подушек лежала у стены в комнате, которая, по разумению Лесли, должна была служить гостиной.