Городские легенды

Она подняла голову и взглянула на него. Глаза у нее лихорадочно горели.

— Я не его, я себя к нему приворожила. Спутала слова и себя приворожила к нему заклятьем вечной посухи!

— Это значит… что? Я не очень разбираюсь в таких вещих.

— Что никогда мне не любить другого, не хотеть никого, кроме него, до самой смерти!

— Я-асно, — проговорил он, следя, как глаза у неё разгорелись, будто у кошки. Того и гляди начнут деревья гнуться под её диким напором.

— Ясно тебе, — шепнула она. — Пошли вы все… ненавижу.

— А что было потом? — спросил он. — Андрей вас как-то задел, может быть что-то вам сделал?

— А тебе разве не рассказали? Не рассказали, что потом было? Как я демона с досады призвала? Как моя мать погибла, его останавливая? Как прошло с десяток лет и Андрей вдруг приехал? Я тут загибаюсь, а он приехал! Краси-ивый…

Она вздохнула и добавила:

— Не изменился совсем, сволочь. Вот вообще. Я на старуху похожа, Наташка его как бабка, постарела, растолстела, а он!

— И что случилось, когда он приехал? Он к вам заходил?

Светлана рассмеялась горько:

— Заходил! Он на поминках выпил и зашел покрасоваться. Показать, какой он молодец и что мои все страдания напрасны были. А я жила в собственном привороте, понимаешь? Это трудно. И вдруг он на пороге, молодой, довольный. А я вон какая. Я его спрашиваю, как ты? А он говорит, хорошо живу, жена, дети. А я во сне ад вижу, так ему и сказала... а он засмеялся и ушел. И я тогда ночью… — она закашлялась. — Ночью пошла на кладбище и сняла печать.

— Печать… — пробормотал он.

— С материной могилы. Чтобы он вернулся.

— Кто вернулся?

— Тот, кого я призвала. Подселенец.

— А кто это?

Она только усмехнулась:

— Это тот самый демон так называется. Подселенец. Он людей заселяет и все становятся как он, подселенцами. Ты в такое не веришь, ясно, но лучше уезжай отсюда, пока не столкнулся с подселенцем. Он теперь расплодился, повсюду своих завёл.

Максим сказал:

— Ладно. У меня только ещё один вопрос, про Наталью…

— Да плевала я на неё! — выкрикнула Света. — Курица страшная! Чего припёрлась только?! Ну вот. Я заплатила за всё и она пусть заплатит. Мне теперь терять нечего. Она сдохнет и я следом.

— Мне интересно ваше мнение, как вы думаете, она способна обижать детей? — во всем этом вихре безумных историй нужно было как-то выкручиваться.

Светлана вдруг ошеломлённо переспросила:

— Детей?!

Глаза у неё стали огромными.

— Её детей, да. У них с Андреем трое детей и недавно дети убежали от нее и очень боятся к ней возвращаться. Я ищу причины. Нормальные, человеческие причины, без демонов и приворотов. Вы может быть, что-то знаете?

— Дети… — проговорила Светлана ошеломленно. — О господи, у них же дети! Я и забыла...

— Дети говорят, что мать их мучает. Как вы думаете, она способна…

— О господи!

— Вы думаете, она их мучает? Да?

— Не она. Подселенец. О боже… я не хотела! — крикнула она заламывая руки. — Так вот почему эти сны! Вот за что мне ад уготован… Дети… господи боже… что же я наделала… что ж я сделала…

Максим хотел что-то ещё спросить, но она посмотрела на него с дикой яростью:

— Убирайся! Катись прочь! Уходи!

Она будто обезумела и Максим понял, что ничего больше не сможет добиться. Он пошел назад, к воротам.

Уже выйдя на улицу услышал шаги за спиной. Обернулся. Светлана шла следом, платок съехал, обнажив седые, всклокоченные пряди. В лице ни кровинки, в руке нож. Он подобрался, готовясь к драке, кто знает, на что она способна? В этом селе все немного не в себе. А она вдруг с размаха всадила лезвие прямо себе в грудь. И рука не дрогнула.

Нож ушел по рукоятку, Максим видел. И упала замертво.

И в тот же самый миг из-за всех окрестных заборов, со всех сторон раздался животный, злой рык. Подростки, у которых он спрашивал дорогу, оказывается, следили за ним.

Он видел их лица перекошенные яростью, видел отблески в их глазах и знал — они хотят схватить его. И они — не люди. Яркое солнце, светящее с неба, делало происходящее совершенно жутким. Не помня себя от ужаса, он прыгнул за руль и ударил по газам.

Визжа шинами машина выбросила из-под колес фонтанчики мелкой гальки, рванула вперед.

Максим вернулся к магазину. Нужно заглянуть, убедиться, что там за прилавком сидит продавщица и лениво зевает и у неё на лбу нет вмятины. И всё хорошо, просто у него галлюцинации.

Скрипнула дверь, он просунул голову внутрь. Пусто и тихо.

- Лада? Вы тут?

Он вошел, не дождавшись ответа. Продавщицы не было, прилавок пуст. Может она принимает товар на улице, или ушла в туалет.

Максим подошёл к прилавку ближе. На крашеной поверхности следы женских туфель, капелька крови. Это ещё ничего не доказывает.

Он развернулся к выходу, как вдруг под ногу попало что-то. Наклонившись, он поднял серебряный, круглый амулет. Шнурок, на котором он висел, порвался. Именно этот амулет вытащила из-за выреза бодрая старушка, когда шла на него плескаясь водой из бутылки.

Видимо шнурок порвался, когда она ударила доской продавщицу… (выходит это ему не показалось что-ли?!). Сунув амулет в карман, он вышел на улицу. Нужно заехать, забрать старушку, он обещал.