Городские легенды

Между сетами Мэтт и девушка непрерывно разговаривали, заполняя двадцать минут фонограммы и общения хозяина заведения с гостями лесом слов, он говорил, она отвечала знаками, оба были глухи и слепы ко всему, что их окружало, за исключением друг друга.

«Может быть, Катрина станет для него той единственной», – подумала Эми.

Каждый раз, справившись со своими собственными чувствами, она надеялась именно на это. И хотя Мэтт, сходя со сцены, оставался таким же бесчувственным, как и раньше, она продолжала верить, что ему на самом деле нужен кто-то любящий и заботливый, чтобы вернуть его к жизни. Не может человек, вкладывающий столько души в свою музыку, быть совершенно пустым внутри. Просто ему нужен кто-то – кто-то особенный. Пусть не она, ладно. Но где-то на свете должна быть женщина, которая ему подойдет, – и тогда рухнут стены, сквозь которые до сих пор только его музыка проникала в мир.

Он был так внимателен к Катрине весь вечер, что Эми была уверена в том, что они уйдут из клуба вместе, но он всего лишь пригласил ее погулять с ним на следующий день.

«О’кей», – подумала она, стоя рядом с Люсией, пока Мэтт и Катрина «разговаривали». Начало положено, и, может быть, неплохое.

Руки Катрины двигались, отвечая на вопрос Мэтта.

– Что она говорит? – шепнула Эми, склонившись к Люсии.

– Соглашается, – перевела та. – А теперь она спрашивает его, смогут ли они покататься на пароме.

– Который ходит на Волчий остров? – переспросила Эми. – Но это же там, где ты ее нашла.

– Тс-с-с, – прошипела Люсия.

– Мы будем делать все, что ты захочешь, – говорил в это время Мэтт.

И Катрина сразу же исчезла, ушла вслед за Люсией, обернувшись и взмахнув рукой на прощание перед тем, как мир за стенами клуба проглотил ее и входная дверь захлопнулась за ними.

Мэтт и Эми вернулись на сцену собрать свои инструменты.

– Я подумал, не сходить ли в «Арфу» посмотреть, может, там кто-нибудь есть, – сказал Мэтт. Повернулся к троим остальным: – Пойдете со мной?

Когда вечерами в «Арфе» собирались музыканты, Джо Брин, хозяин, закрывал в положенное время дверь и позволял музыке свободно течь до тех пор, пока хоть один исполнитель оставался на сцене, точно так же, как это бывало по ту сторону Атлантики, в его родной Ирландии.

Джонни покачал головой:

– Я пас. Сегодня после концерта прямо в постель, и никаких.

– Да, длинный был вечер, – согласился Ники.

Вид у Ники при этом был мрачный, но Эми сомневалась, чтобы Мэтт это заметил. Он только пожал плечами, потом перевел взгляд на нее. «Что ж, почему бы и нет?» – подумала она.

– А я, пожалуй, пойду, – сказала она вслух.

Попрощавшись с остальными у дверей клуба, она и Мэтт зашагали на север, в Россиз, где в тени крытого моста на Келли-стрит располагалась «Арфа».

– Катрина вроде ничего, – сказала Эми, когда они прошли несколько кварталов.

– По-моему, тоже, – сказал он. – Немного напористая только.

– Мне кажется, ты ей нравишься.

Мэтт полуосознанно кивнул:

– Наверное, даже слишком. Но танцует она здорово, правда?

– Как ангел, – согласилась Эми.

На этом разговор выдохся, впрочем, как всегда.

– Джорди научил меня сегодня новой мелодии, – не выдержала наконец Эми. – Он не помнит, откуда она взялась, но к концу «Килавельской джиги» она подходит просто идеально, как там и была.

В глазах Мэтта сверкнул интерес:

– А как называется?

– Он тоже не знает. У нее какое-то гэльское название, которое он позабыл, но песня все равно прелестная. В ля-мажоре, но в самом начале есть что-то такое, что начинает казаться, будто это «ре». На бузуки будет звучать просто отлично.

Всю дорогу до «Арфы» они говорили только о музыке – безопасная тема. В какой-то миг Эми вдруг поймала себя на том, что вспоминает концерт, который они играли несколько месяцев тому назад, и историю, рассказанную Мэттом со сцены в качестве прелюдии к песне «Она ушла, всего делов».

– А что он мог поделать, – рассказывал Мэтт о скрипаче, который отдал все, что у него было, в обмен на мелодию. – Музыка суровая возлюбленная, ревнивая и требовательная, можете мне поверить. Делай, что она прикажет, и получишь королевскую награду, не сомневайся, но стоит позабыть о ней хотя бы один раз, и она тут же заберет назад все свои дары, как будто и не было никогда. У парня, о котором мы споем, остались лишь обрывки мелодии да огарки слов, и это истинная правда. Я сам видел такое.

И расхохотался, как будто хотел всего лишь повеселить аудиторию, и они заиграли, но Эми заметила, что глаза Мэтта не смеялись. Теперь, как и тогда, она снова спросила себя, уж не верит ли он всерьез в этот предрассудок, подобранный бог знает где.

Может быть, это и есть разгадка тайны Мэтта Кейси: боязнь потерять музыкальный дар, если отдаст сердце другой. Может, он и песню ту сам написал, по крайней мере, она никогда раньше такой не слышала. Он, правда, говорил, что услышал ее в Марокко от одного из диких гусей, как называют ирландских экспатриантов, но ей что-то не очень в это верилось.