Городские проказы, или Что случилось в День Дурака в Нордейле

Я не удержалась и начала откровенно давиться от смеха. Вот это точно нужно было снимать на видео: джип, открытые окна, орущий рэп и синий, закутанный в белую простынь, водитель. Интересно, о чем думали те, кто видел Дэйна?

– Что этот город точно сошел с ума, – прочитал мои мысли Эльконто. – Точно-точно! Таких клоунов, как я, сегодня еще поискать надо было. И знаешь что? Я точно ему булочку-то какую джемом намажу – пусть сходит, посидит в туалете. А перед тем, как он туда пойдет, я брошу ему в унитаз несмываемое говно – уже купил. Пусть помучается, хакер хренов. Знаешь, мне остальные сегодня говорили, что у них тоже техника бредила в домах – у холодильников дверцы открывались, температура в кондерах менялась, свет в ванной гас. Хочешь угадать, кто за всем этим стоит?

– Логан?

– А то? Вот и пусть подрищет с полчасика, юморист. А то ведь над ним, как я понимаю, сегодня никто еще не подшутил.

Представив Логана, тщетно пытающегося смыть собственные экскременты в туалете, я начала хрюкать от смеха.

– Слушай, а над дядей Дрейком сегодня никто не подшутил?

– Как это никто? Я.

Я улыбнулась и посмотрела на друга. Уже не синего, но бледно голубого, напоминавшего выцветшего Аватара после многократных сушек на солнце.

«Голубое ухо, голубое брюхо»

«Голубой пах – всем женщинам швах…»

Совершенно невовремя пришло на ум, и я вновь прыснула от смеха.

– Ты мне не ржи! – заругался Эльконто. – Я уже почти не синий! Хватит ржать!

Но он был синим. Просто не ярко-синим, а бледно-синим. Голубоватеньким таким. В общем, успокоиться мне удалось кое-как – аж слезы на глазах выступили.

– Удачно подшутила-то? Над Дрейком?

– Не знаю, я дистанционно. Не видела сама результатов, но надеюсь, что удачно.

– А по попе не боишься?

Эх! «По попе» я боялась. Чуть-чуть. Если мы с Тайрой умудрились надеть-таки на Дрейка платье, то счастливее от этого мой любимый не стал точно. А уж если его кто в этом наряде застал… Но ведь шутки на то и шутки, чтобы хотя бы один день понимать даже самый странный юмор друг друга? Утреннюю проделку Великого и Ужасного я поняла, значит, и Великий и Ужасный должен со снисходительной улыбкой оценить мой ответ.

Но это я хорохорилась. А на самом деле, признаться, смотреть этим вечером в серо-голубые глаза я все-таки побаивалась. Сладко так побаивалась. Так боятся, когда опасаются и одновременно вожделеют увидеть результат собственных деяний – напитаться триумфом прежде чем завизжать: «Ой, только не ремешком!».

Несмотря на свое беспокойство, в одном я была уверена наверняка – все будет хорошо. Все обязательно будет хорошо – я любила его, а он меня, и ничего и никогда не было и не будет важнее этого.

Мои философские мысли прервал Эльконто – оказывается, он все это время наблюдал за тем, как у дальних кустов расставляет свою салюто-артиллерию Дэлл. Но наблюдал он, оказывается, не столько за Дэллом, сколько за его дамой сердца, с довольной улыбкой потягивающей из круглого бокала пунш.

– Слышь, наша Меган, как будто сметаны нализалась – довольная такая.

Меган и вправду выглядела совершенно счастливой. Причем наперед. Хитрой, едва не мурлыкающей от удовольствия и предвкушения удачной забавы.

– Она чего-то задумала. Зуб даю.

– Хм, думаешь?

– Да сотку готов поставить. Чего-то такого она еще учудит этим вечером. Или уже учудила, но мы об этом не знаем.

Я усмехнулась.

– Значит, скоро узнаем, так ведь? День Дурака еще не кончился.

– Но мы хотя бы дожили до самой приятной его части – вечеринки. И я уже не такой синий, как в обед. Кстати, я слышал, что Антонио припер сюда огромный торт, который никому не показывает. Чего-то сверхъестественного там наваял, наверное.

– Шедевр?

Это слово Эльконто специально произнес через «е» во втором слоге, а не через «э».

– Шедевр-шедевр, – передразнила я его.

А увидеть очередное творение Антонио, между прочим, хотелось. Не только увидеть, но и продегустировать.

– А вот и за стол всех зовут! Ура! Сейчас мы выпьем, поедим и посмеемся.

Мы и правда смеялись. Потому что слушать без смеха о том, как размышляла о цветах для «мошонки» на витраже Эллион было невозможно. А уж когда свою историю начала Лайза – за столом попросту согнулись от смеха.

– Это я воняла, можете представить? Стояла в этом магазине перед прилавком и воняла! А думала, что это кассирша наделала себе под кассу…

Мак утирал слезы ладонью – вот уж не думала, что когда-нибудь увижу его плачущим – но над собственной шуткой этот бугай аж прослезился. И теперь стало ясно, за что и Декстера и Аллертона так жестко проучили подружки. А про супчик-то, между прочим, наши друзья упомянули лишь мельком – сообщили, что отделались легким галлюциногенным эффектом.

– Ага, легким! – тут же звонко ввинтила Элли. – Да вы думали, что женаты друг на друге!

Если бы кто-то сказал мне, что за этим вечером я увижу, как утирает слезы даже Баал, я бы не поверила – демоны не плачут. У них природой не заложено. А наш Регносцирос стал красным, почти пунцовым, за что получил по затылку от Рена.

– Сам бы этого говна нажрался, посмотрел бы я на тебя! Поверил бы, что женат на саблезубой кошке!