Городской мальчик

– Мам, я знаю, в чем дело, – громко хихикнула Фелисия. – У него пробор с другой стороны. Вот глупый, да?

– Не глупей тебя, Шелковый Чулок, – огрызнулся Герберт. Вспышкой мелькнуло желание рассказать маме, что Фелисия не одолжила чулки, а купила на мелочь, выуженную хлебным ножом из копилки-поросенка, но противно было ябедничать. – Какая разница, где пробор-то?

– Вот раз нет разницы, пойди и причешись как следует, – велела мама.

Миссис Букбайндер была мастерицей завершать такие споры в свою пользу. Герби с ворчанием удалился, и под его расческой растаяли драгоценные годы зрелости, но прежде он постоял минуты две перед зеркалом, возмущаясь несправедливостью, из-за которой он вынужден разрушать столь удачно найденный образ светского баловня.

Как только подержанный «шевроле», служебный автомобиль «Бронкс-ривер айс компани», подвез Букбайндеров к дому 2645 на Мошолу-Паркуэй, Герберт начал перестраивать свой план ухаживания. Поцелуй в саду был явно невыполним. Замок Гласс оказался двухэтажным домиком красного кирпича, стиснутым с двух сторон такими же «замками» и отделенным от них узкими бетонированными проездами. «Парк» состоял из двух травянистых клочков земли по бокам от входа, каждый – размером с ковер в гостиной Букбайндеров. За низкими изгородями, окружавшими эти малогабаритные угодья, не нашлось бы достаточно уединенного места даже для кошачьей парочки.

– Ну и халупа! – бросила Фелисия, по-женски, через юбку подтягивая чулки, которые норовили сползти с худеньких ног.

– Не смей так говорить! Это невежливо, – прикрикнула миссис Букбайндер. – И не вздумай подтягивать чулки на людях.

Герби, у которого разочарование быстро улетучилось в предвкушении встречи с Люсиль, взбежал, затаив дыхание, по белым цементным ступеням и позвонил. Фелисии он успел выпалить:

– Небось скукота будет.

– Да, конечно, – съязвила сестра, – тебе совсем неохота встречаться с этой рыжей малявкой. Ни чуточки. Хоть бы у них нашлась упряжка лошадей, а то тебя не затащишь в дом.

Вот почему, когда Люсиль открыла дверь, у Герби горели щеки, но девочка тотчас зарделась куда сильнее под испытующим, жадным взором его восхищенных глаз. Зато Фелисия сделалась прямо-таки пунцовой, когда дети вошли в дом и Герби оглянулся на Фелисию, потом посмотрел на ее ноги и расхохотался.

Одиннадцатилетняя Люсиль Гласс, избалованная любимица своих родителей, тоже была в шелковых чулках.

К приходу Букбайндеров детский праздник был в самом разгаре. Цокольный этаж дома, убранный веселыми обоями и занавесками и приспособленный под комнату для игр, оглашали вопли, крики, смех, жалобы и звон посуды. Груды бутербродов, доставленных из кулинарии, исчезали под натиском двух десятков голодных детей, а две нанятые служанки и взмыленная тетушка Люсиль пытались в этой неразберихе хватающих рук и сверкающих глаз раздать бумажные тарелки с мороженым и тортом. Родители угощались наверху с невозмутимостью хорошо выдрессированных человеческих особей, а их отпрыски тем временем бесновались внизу, точно пигмеи вокруг добычи. По счастью, мороженого было хоть отбавляй, и вскоре гомон пошел на убыль, хватательные движения стали реже, а блеск в глазах постепенно сменился поволокой.

Герби вышел из ванной комнаты, не чуя под собой ног от счастья, при этом по щекам у него струилась вода с волос, которые он снова прилизал на другую сторону. Он – в доме Люсиль Гласс. Он пожал ей руку. Он десять минут сидел рядом с ней на диване, ел бутерброды с говяжьей тушенкой, хотя с таким же успехом мог сжевать солому, ибо все равно не ощущал вкуса. Девочка в выходном бело-голубом платье, с белым бантом в волосах казалась неземным, сказочным созданием, слетевшим со звезды. Время потекло медленно, как во сне. Он пробыл в гостях шестьдесят минут, но их хватило бы на целую неделю будничной жизни. А ведь еще предстояли годы и годы блаженства до того мгновения, как пробьет пять часов и ему придется ехать домой.

Люсиль выбралась из клубка детей, облепивших стол, и подошла к нему с двумя тарелочками шоколадного мороженого.

– Еще немного, и тебе не досталось бы, – сообщила она. – Хочешь?

Он с благодарностью принял мороженое и уже начал ковырять сладкий коричневый комочек картонной ложечкой, как вдруг девочка застенчиво коснулась его руки.

– Не ешь здесь, – сказала Люсиль. – Пойдем в укромное место.

Она засеменила, пробираясь между гостями, и он пошел следом, гадая, что бы это значило. Минуя стол, где Фелисия и Ленни расправлялись с огромными кусищами белого торта, Герби постарался остаться незамеченным, но зоркая сестрица окликнула его: «Когда свадьба, Герби?», а Ленни учтиво добавил: «Привет ухажеру в коротких штанишках». (Сам он был в брюках.) Герби смолчал и поспешил к маленькой дверце в глубине, за которой исчезла Люсиль.