Городской охотник

один у Королева, другой у Воздвиженского. Как стервятники, они, было, ринулись останавливать машину, решив, что красный «Ниссан» может стать источником добычи в виде пресловутых денежных знаков, вокруг которых крутились все мысли экипажей патрульных машин. Но Алексей, не останавливая машину, выставлял в их сторону руку с затейливо сложенными пальцами и как будто стряхивал с нее воду, после чего особо ретивые блюстители порядка мигом находили другую жертву, решив, что пижонски размалеванный «Ниссан» не стоит даже отмашки полосатым жезлом.

– Елы-палы, Леха, с тобой как с мигалкой ехать, - попытался нарушить молчание Олег. - Ни одна собака не остановит. Я вот только не пойму, почему те менты вчера тебя остановили? Ты ж мог… - Мог, Олежек, мог, - охотно отозвался Алексей. Молчать, видно, не было сил. Надо было говорить. Все равно о чем. - Вот только сил у меня не оставалось на что-то серьезное. Так, морок на купюру наложить, а глаза отвести я б и кошке не смог. Да, кстати, и не отведешь ей глаза. Странные создания кошки. Как бы между двух миров живут. Всех видят, все понимают. Да, если увидите кошку, пока меня не будет рядом, которая без причины встревожена, имейте в виду, по ту сторону, за чертой, разделяющей миры, что-то нехорошее происходит. И даже, быть может, опасное для вас. Так что советую сразу переместиться в другое место. Другой этаж, другая комната… куда угодно, - это наставление Алексей дал своим пассажирам уже на подъезде к Посаду.

По тихим улочкам засыпанным желтыми листьями, маленького городка, так разительно отличавшегося от шумной и бестолковой столицы, машина прошуршала по направлению к Лавре. Нестись на бешеной скорости, распугивая случайных прохожих, не хотелось, и потому Алексей вел машину на скорости не более разрешенных сорока километров в час. Старинные постройки, помнившие еще Пушкина и Достоевского, равнодушно провожали заморское авто пустыми глазницами окон. Суете и спешке тут не было места. Даже яркая кричащая раскраска внедорожника казалась неуместной на фоне окутанных багрянцем и золотом деревьев, посеревших от старости стен и рытвин на дорогах, правда, не мощенных, а асфальтовых.

Неспешно выкатив на площадь перед монастырем, авто затряслось по старинной брусчатке, которой был вымощен подъезд к обители не как дань моде, но как напоминание о тех днях, когда асфальта не было вообще, а по брусчатке весело цокали копытами лошади, запряженные в кареты, розвальни, экипажи. Даже Алексею на миг захотелось сидеть не за рулем авто в уютном салоне, а молодцевато уперев руку в бок и перекинув через плечо отороченный каракулем ментик, лихо прогарцевать на горячем текинце, приводя в трепет барышень и вызывая неодобрительные взгляды у их почтенных мамаш и нянек.

Алексей остановил машину, заглушил двигатель и вышел из авто со словами:

– Приехали, господа. Вытаскиваем вещички и топаем за мной. Пока я буду говорить с настоятелем - молчать. А то еще испортите все. Я сам договорюсь. - Что испортим-то? - недовольный бас Олега заставил его обернуться.

– Да, собственно, испортить можно, что угодно. Настоятель тут старик с характером.

Я его давно знаю, вот и попробую договориться. Так что уж сделайте одолжение.

– Ладно, будем молчать. Так ведь, Сашка?

– Ага, помолчим. Я тут, кстати, ни разу не был. Я по сторонам поглазею. Но обещаю молчать. Как рыба. - Референт, и, по совместительству, сын друга бывшего бандита, вытаскивал сумку из багажника. Олег стоял и смотрел на золоченые купола, как будто вспоминая что-то.

– Знаешь, Леха, я ведь тут жил. Полгода. После того, как… - его голос дрогнул, - ну, ты понял. Тяжко было. Я даже застрелиться хотел, но люди добрые не дали. А тут пожил и понял, что есть люди, которым еще хуже и гаже, чем мне. Даже если учесть, что я потерял близких людей. Тут вообще попрятались те, кто боится мира. Боится и не любит его. Как старая дева ненавидит молодого водопроводчика. Я тогда решил, что тут живут одни трусы, которые опасаются трудностей. Вот и не остался, хоть и была поначалу мыслишка посвятить жизнь служению богу и все такое. Решил, что жить надо полной жизнью. Нести крест, быть изгоем или, наоборот, звездой тусовки - не важно. Главное, не прятаться от жизни и ее испытаний в четырех стенах, оправдывая себя служением высшим силам. Надо жить и помогать людям. Как только можно. А придет время помирать - там уже и сам поймешь, достойно прожил или нет. Ведь ни один старец тебе этого не подскажет, как жить правильно, самому надо разобраться. Так ведь, Леха?

Алексей достал свой пояс с кармашками, надел его. По привычке подпрыгнул - не звенит и не стучит. Потом достал из бардачка «глок» и сунул его в кобуру. Достал второй и запихал за пояс сзади. И только потом ответил, застегивая куртку: