Городской пейзаж, смешанная техника

Достал несколько монет из кармана вперемешку с мятыми чеками и шелухой от семечек, принялся пересчитывать.

– На углу? В том доме теперь продуктовый магазин.

– Да что ты? Давно? Раньше продавались люстры, электрические лампочки.

– Лет десять уже. Хозяйственные товары можно купить в рынке, но этот отдел откроется в десять утра.

Проблема лампочки не задержалась в голове у Толи.

– На работу устроиться собираюсь.

«Надеть другие брюки, вымыть сальные волосы, вылечить кожу лица у него, вряд ли, получится», – грустно подумала Валерия.

– Куда?

– На старое место.

Она попыталась вспомнить, что означают для собеседника слова: «Старое место».

Самые яркие впечатления начались и закончились для неё в период с восемнадцати до двадцати двух лет: «fire show», длинной в четыре года. Потом – обыденность, дни, похожие друг на друга, цвета их имеют сероватые оттенки. Скучно, но безопасно.

В восемнадцать шла по городу, пахло весной и корюшкой, как сегодня, подошёл высокий, здоровый парень, сказал:

«Вы неправильно несёте цветок, это же не флаг и не транспарант».

Хризантему ко дню рождения подруги Валерия держала на вытянутой руке, чтобы не сломать стебель. У молодого человека за поясом был странный, для улицы двадцатого века, предмет – шпага.

«Завтра встречаемся в такое же время, на этом самом месте, поедем в парк, я научу тебя фехтовать», – приказал он.

Тон показался настолько забавным, что она согласилась.

Так познакомилась с Алексеем, начинающим художником. Они с Толей учились живописи, а Стасик – реставрации.

Алексей, родом из мест, название которых ассоциируется с тюрьмами и лагерями, «взял» институт с четвёртой попытки, не хватало необходимой подготовки после школы и службы в армии. Стасик и Толя поступили сразу. Полагали, что Стасику «помог» папа, занимавший должность директора крупного ресторана, а Толя учился в художественной школе при институте. Однажды, на смотр работ студентов явился известный Мастер в окружении помощников и почитателей, обошёл зал с картинами, остановился у Толиной работы.

– Игра света в водовороте ручья, интересна мне больше, чем всё то, что я здесь видел, – произнёс художник.

Толя сделался местной знаменитостью. Студенты оборачивались, когда, запрокинув голову, подпрыгивающей походкой, будто собирается взлететь, он нёс себя и свой талант по коридорам института.

Отец Алексея служил моряком, после возвращения из плаванья брал сына в путешествия по тайге, вместе рыбачили, охотились, в том числе, на медведя. К городским ребятам Алексей относился свысока, как к младшим братьям.

Пленэр, походы, турниры по фехтованию, рыбная ловля, пикники, мастер-классы, каждый следующий день отличался от прожитого вчера. Талантливые люди складывали жизнь из интереснейших фрагментов. В мастерской на вечеринках наливали в стаканы водку, вино, пиво или чай, закусывали хлебом, сухой рыбой, которую ловили и солили сами, ибо в магазинах было пусто, иногда, появлялась медвежатина, лосятина или оленина, привезённые Алексеем с родины.

Жадный до работы, любви и впечатлений, он азартно глотал крепкую жидкость из любой тары, заполненной до краёв.

– Смотри, сопьёшься», – смеясь, говорили приятели.

Толя появлялся в компании один, без пары, поэтому про его жену и сына Валерия ничего не знала. Стасик приходил с красивой студенткой, приехавшей учиться с Урала. У неё было нежное имя – Вета, густые вьющиеся тёмные волосы, лицо мадонны, по-деревенски, крупные кисти рук и ступни ног. На родине она занималась греблей, казалась аллегорией силы и красоты.

Валерия столкнулась с ней через десяток лет в Крыму около базы для летней практики художественного института, там можно было отдохнуть за небольшие деньги. Вокруг глаз лежали чёрные тени, щёки ввалились, в прекрасных волосах греческой богини серебрилась седина.

– Лечилась, в психушке, – рассказала Вета, – с заказами, сама понимаешь, как трудно, нам их отец Стасика находил у своих солидных знакомых, в основном, на реставрацию. Стасик аванс получит, выскочит на улицу, а возвращается пьяный. Не понимаю его, сделай работу и выпьешь потом. Клиенты требуют готовую картину или аванс, он к работе не приступал, деньги пропил, папа по телефону кричит. У меня истерики начались, вот и сорвалась.

– А была крепкая…

– Была. Теперь всё нормально, друг у меня есть, тоже художник. Начали жизнь с нуля.

Валерия и Алексей расстались. Очередное веселье в общежитии закончилось пьяной оргией: появились женщины, одетые недвусмысленно, державшиеся нагло. Распаренные лица, крик, скандал. Алексей – заводила, как обычно.

«Компания не для меня, – поняла Валерия, – пора уходить».

Был третий час ночи. Миролюбивый, мало пьющий Толя предложил проводить. Пока шли по пустынным улицам засыпанного снегом города, где луна и фонари распухли от мороза, стены домов покрылись инеем, а чёрные изломанные ветви деревьев казались нарисованными углём, Валерия почувствовала такой же холод и тёмные тени внутри себя. Принялась плакать. Толя попытался успокоить, и ей стало стыдно.