Городской роман

– Я видел ее, она действительно красивая, – согласился Игорь, – только с одной красотой жить не будешь, в голове тоже что-то должно быть, иначе эта самая красота так надоест, что на край света от нее убежать захочется. И как с ней наш Толя живет? Он же мужик умный, и, хотя между нами что-то не складывается, он мне чем-то нравится.

– Я Тольку сто лет знаю, он не без причуд, но парень что надо, – согласился Станский, и Толя представил, как он сейчас кивает головой, а его губы складываются в одобрительную трубочку. И хотя предыдущие слова Станского никак не шли у него из головы, ему было приятно, что такой человек, как Михаил Григорьевич, относится к нему с уважением.

Несмотря на свои пятьдесят, Станский выглядел неплохо: высокий рост скрывал излишнюю полноту, делая его почти атлетически красивым, а полные чувственные губы и большие карие глаза придавали его лицу выражение постоянной восторженности и неотразимой привлекательности. То, что он женат, воспринималось им легко, и никоим образом не омрачало его личную жизнь, вися непреодолимым табу на его совести. Романов у него было достаточно, в том числе и со студентками, но встречался он исключительно с теми, кто этого действительно хотел и шел к нему по собственной воле.

– Знаешь, Игорь, когда мужчине под пятьдесят, порой он совершает странные поступки, результаты которых обнаруживаются много позже и иногда являются необратимыми. Чаще всего после таких чудачеств мужчина жалеет о сделанном, но не всегда это можно исправить. Тебе сложно сейчас меня понять, а вот я понимаю Толика на все сто, – тихо произнес Станский.

– Да может, он вовсе и не переживает, что развелся со Светланой Николаевной и женился на молодой девочке. А что, бывает же так, человек начинает все сначала и не жалеет об этом ни капли?

– Быва-а-ает, – протянул Станский.- Только это не тот случай, ты уж мне поверь, Светланочку Николаевну даже рядом с этой, извини, Игорь, прошмандовкой, мне бы и в голову не пришло поставить.

При последних словах Станского Анатолий чуть не ахнул вслух и, сжав кулаки, уже собрался поговорить с обидчиком, как услышал такое, отчего всякая охота махать кулаками исчезла сама собой.

– Зачем вы так о ней, Михаил Григорьевич, тем более что она жена Нестерова, – с укором проговорил Никитин, и в голове Анатолия пронеслось, что, наверное, он был не прав в отношении этого мальчика, человек он, видимо, неплохой.

– А как я должен ее называть после того, как она предложила мне в обмен за тройку в зачетке несколько незабываемых часов в постели?

– Но она же… – растерянно произнес Никитин и замолчал, не зная, как быть дальше. – Я не знаю, что на это сказать, – почти прошептал он.

– Вот и я не знал, – выговорил Станский и шумно выдохнул.

Голова Толи пошла кругом. На какое-то мгновение он перестал соображать, а потом, прикрыв глаза, до крови закусил нижнюю губу. Дышать было больно, грудную клетку сдавило, а в горле появился горький отвратительный ком обиды и стыда. Взглянув на свои руки, он увидел, что они мелко трясутся.

– Удивительный экземпляр эта Оксана, – повторил Станский и несколько раз приглушенно кашлянул. – Я с трудом представляю, как будут складываться наши отношения, ведь нам еще не единожды встречаться на коллективных празднованиях, и как смотреть в глаза Толе?

– А почему вам должно быть стыдно? Пусть стыдно будет ей, – заметил Игорь.

– Да не в том дело, что мне будет стыдно, у меня нет повода прятать глаза перед своим коллегой, просто у меня такое скверное ощущение, будто меня самого вываляли в грязи. Может быть, проводить аналогии в таком случае некорректно, но Светлане Николаевне такое и в голову бы не пришло.

– Я мало знаю женщину, о которой вы говорите, я видел ее всего несколько раз, но она мне очень понравилась. И потом, она ничуть не менее красива, чем эта Бубнова. Неизвестно еще, какой она станет в свои сорок.

– Свете не сорок, ей сорок пять, она моложе Толи всего на три года, – поправил его Станский, и Никитин удивленно качнул головой. – Но я согласен, выглядит она потрясающе. Я думаю, Толя еще пожалеет, что променял такую роскошную женщину на эту дрянь, которая позорит его на каждом шагу. А может быть, он уже пожалел… Хотя кто знает, ночная кукушка всегда перекукует дневную. Если он женился не на личности, а на длинных ногах и красивых глазах, то ему раскаиваться особенно не в чем.

– Михаил Григорьевич, – перебил его лирическое отступление Игорь, – а с Бубновой-то чем закончилось?

На лбу Анатолия выступили крупные капли пота, в данную минуту он искренне ненавидел этого желторотика, так некстати вспомнившего о том, о чем Нестерову совсем не хотелось вспоминать.