Городской романс

Застыл солдат у школьного порога…
Следы сапог и скорбная стена,
Где перечислены в порядке строгом
Выпускников ушедших имена.

            В далекий год, простясь с учителями,
            Длину дорог измерив фронтовых,
            Они держали главный свой экзамен
            И в танковых боях, и в штыковых.

Пройдя огонь и дали ветровые,
В свой звездный час не дрогнули они,
И памятью о них по всей России
Горят сегодня Вечные огни.

            За годом год шуметь листве веселой
            И белым цветом яблоням цвести…
            Вот только им на Праздник Чести школы
            Ни по каким дорогам не дойти.

Но главное — оно навек осталось,
И вместе с нами входит в каждый класс,
В тот самый класс, где мужество рождалось,
Чтоб в них гореть и повториться в нас.

Не правда ли, как остро актуально звучат эти слова сегодня.

Хорошеет и благоустраивается Главная Улица Челябинска. Теперь она называется проспектом.

Улица — это городской аналог дороги. Образ же дороги в сознании россиянина имеет особое значений. Но главное, что он связан с постоянным движением.

Я выбрал дорогу и иду по ней всю жизнь.

г. Москва

Наталья Парфентьева Город «хрустальных камертонов»

На нотном стане рука педагога мелом рисует ноты, и дети, старательно дирижируя, голосом выводят разрешение аккорда. За окном идет снег, сквозь мохнатые снежинки видится старое красивое здание из темно-красного кирпича. И маленькой девочке с косичками уже не до уроков сольфеджио: дом за окнами почему-то не дает ей покоя, и нет-нет да и притянет магнитом к себе.

Когда-то, до революции, здесь была, говорят, гимназия. А сейчас в старинном доме какое-то учреждение, ходят важные дяди и тети с папками. Но если долго смотреть на эту кирпичную стену, то начнет вдруг казаться, что за ней раздаются звуки фортепиано или скрипки. А может быть, это гобой? Нет, хочу, чтобы звучала флейта…

— Наташа, не отвлекайся. Построй, пожалуйста, от фа-диез квинт-секстаккорд.

Девочка охотно исполняет просьбу учителя. В журнале появляется очередная пятерка. И вот снова можно сесть и смотреть на это удивительное здание напротив.

Пройдет время, девочка вырастет, и снова будет стоять в этом же кабинете, но теперь уже лицом к другим мальчикам и девочкам, своим ученикам. И теперь уже она будет объяснять им урок. И так же, как когда-то, незаметно для себя самой, она будет искоса поглядывать на свою детскую каменную сказку за окном. Но ни она сама, ни ее друзья и близкие не поверили бы, если бы им тогда сказали, что еще через несколько лет этот дом круто изменит всю ее жизнь и, может быть, хоть немного и жизнь города, в котором она родилась и прожила всю жизнь. А между тем все так и случилось.

* * *

Еще четыре года назад, когда я была директором 13-й музыкальной школы, вместе с группой коллег-единомышленников мы обивали пороги всех властных структур города, доказывая, что школе требуется другое здание и что лучше того, которое стояло напротив школы, в городе просто не найти. Но в комнатах этого старинного дома, стены которого словно сами взывали к искусству, сидели многочисленные ничего не желающие знать агропромовцы. Потом, через какое-то время, все они окажутся прекрасными людьми и вместе с нами разделят радость новоселья школы. Но это будет потом. Пока же они были частью большой непробиваемой Системы.

Когда стало ясно, что в Челябинске этого вопроса не решить, я поехала в столицу. И там быстро убедилась, что хотя Москва по-прежнему слезам не верит, зато может чему-нибудь научить.

Юрий Мефодиевич Соломин, бывший в ту пору министром российской культуры, с грустным выражением лица выслушал просьбу никому не известного директора музыкальной школы из далекого Челябинска. «Здание? Для школы?» — Тяжелый вздох. — «Дорогая моя! Я охотно верю в то, что ваши усилия достойны уважения, но… Поверьте, для того чтобы отремонтировать Малый театр, мне пришлось стать министром культуры…»

Вот уж, действительно, сколь славен, столь и горек на Руси путь человека искусства. А ведь он прав, этот умница-актер! Трижды прав! Спасибо вам за хороший совет, господин министр! Возвращаемся в Челябинск!

* * *

Когда мне предложили новую работу — председателя комитета по культуре и искусству при администрации Челябинска — мне сразу вспомнился этот разговор в Москве. После вполне понятных раздумий и волнений я дала согласие.