Городской романс

…Возмешь, бывало этот пик,
Чуть схожий с обелиском, —
Тебе покажется на миг:
До неба близко-близко!

Поднимешь руку — облака

Упругие повиснут
Сожмешь кулак — из кулака
В лицо дождинки брызнут.

А в тихий час, когда закат

Восходом станет где-то,
Дурачась, шалый звездопад
Зажжет в тебе поэта.

Туда, где мир шумлив и прост,

Сойдешь крылатым будто,
Неся в глазах соцветье звезд,
Чтоб подарить кому-то.

* * *

Здесь, у воды, такая тишина,
Такая глушь, безмолвие такое,
Что, кажется, воочию видна
Во всем перенасыщенность покоя.

Затянут белым поясом берез,

Синеет пруд глубинами прохлады.
А мы с тобой взволнованы до слез,
А мы с тобою несказанно рады.

Уставшие от города вдвойне,

Отвыкшие от запаха и цвета…
Сидим в траве, запоминая лето
Подробно, как разведчик на войне.

Анатолий Головин

* * *

Стремит куда-то, хороводит
озер гулливая волна.
Зовет меня, опять уводит
в рассвет родная сторона,
туда,
где птичий щелк не рвется
и в чащах сумрак голубой.
Где не болотца и колодцы,
а родники с живой водой.

И хорошо, что есть дорога,

отвага.
И мечта жива…
Что в тишине дремучей лога
растет волшебная трава.

В Суздале

«ИЛ» громыхнул над куполами,
И вздрогнула голубизна.
За вековечными валами
Молитвенная тишина.

И златоглавье храмов русских —

Души непостижимый взлет —
Из тьмы нашествий ханских, прусских
Нетленной чистотой встает.

И кажется, что снова рати

Идут на приступ. Кони ржут.
Но только Божьей благодати
На стенах русичи не ждут.

Пожары долы озарили,

Из-под копыт клубится мгла…
И вещие заговорили
На звонницах колокола.

Уж конников скуластых лица

Мелькают у ворот святых…
Сверкнули темные бойницы
Очами пращуров моих.

Иван Картополов

* * *

От снега на земле белым-бело.
Следы твои пургою замело.
Пускай сковал мороз окошко льдом,
Пусть непогожий день в разлуке прожит —
Я знаю: ты опять придешь в мой дом.
Следы твои напомнят вновь о том,
Что счастье невидимкой быть не может.

* * *

Какие были дни! Какие ночи!
Неважно — в шалаше ли, в терему.
Там были не глаза — там были очи,
Сияющие мне лишь одному.
Там было не лицо, а Лик Любимой,
В котором Богоматери черты,
С пещерных дней
В душе мужчин хранимый
И украшавший храмы и щиты.

Геннадий Комаров

* * *