Городской ужас

Оставшееся до начала службы время он провёл в чтении новостей. Понимание того, что большая часть из преподносимого новостными агентствами, не имеет к твоей жизни никакого отношения, не спасает от желания забить голову хоть чем-нибудь. Владиславу сейчас очень не хотелось думать о том, что ему предстоит – чтение новостей помогло избавить себя от дум о насущных проблемах.

Наконец, условные стрелки на смартфоне показали 10:45, и он выдвинулся в сторону Лавры.

На центральной площади около чаши было уже много людей, в особенности китайских туристов. Перед входом в кафедральный собор тоже была толпа, по старой, недоброй русской традиции, заменявшая очередь, но туристов в ней уже не было. Было заметно, что люди, теснившиеся там, стремились к какой-то цели. Лица их были очень сосредоточенны, серьёзны, на некоторых читалось страдание. Владислав понял, что ему сюда.

Медленно протискиваясь в двери храма между страждущих избавления от злых духов, он думал, что делает что-то не так. Не может быть такого, чтобы все эти несчастные были одержимы. Если бы он не столкнулся в последнее время с кошмарами, которые привели к гибели Валерии, то просто посочувствовал бы всем этим несчастным, решающим свои жизненные проблемы при помощи мистики.

Толпа равномерно распределялась по площади храма, обтекая колонны и выстраиваясь вдоль стен. В основном это были бабушки с повязанными платочками головами и женщины среднего возраста с несчастными лицами. Все глаза были обращены на иконостас, восходивший к потолку. Влад заметил, что некоторые места для икон пустовали – видимо администрация Лавры стремится реставрировать старые, аутентичные иконы, а не заказывать новодел.

Наконец, внутренность храма забилась так, что яблоку в буквальном смысле невозможно было бы упасть на пол, если бы кому-то пришло в голову кидать здесь яблоки. Становилось душно. Народ, собравшийся внутри, по-видимому, даже не думал о том, что дышать тут становится невозможно. Лица были отсутствующими. Владислав был так сдавлен, что не мог посмотреть, сколько времени прошло с момента, как он зашёл в храм. И вот, наконец, через позолоченные дверцы, ведущие к алтарю, вышел священник.

Он был одет в чёрный церковный наряд, с широкой золотой лентой, спускающейся с шеи почти до пола. Голова была непокрыта, что даже Владиславу, далёкому от церкви человеку, показалось странным: насколько он знал, в православных храмах всем мужчинам следовало быть с покрытой головой. Каштановые спутанные волосы отца Иллариона спускались ниже плеч. Владислав обвёл взглядом присутствующих: они были также серьёзны, происходящее никого не смущало, но теперь на их лицах проступило выражение ожидания чего-то значимого.

Священник начал с громкой проповеди, которую собравшиеся вряд ли понимали, потому что она была на церковно-славянском. Потом он стал громко выкрикивать стандартные для священнослужителей словесные формулы, призывающие бога защитить и помиловать «грешных». Затем Илларион вышел из-за кафедры и начал надтреснутым, доходящим до исступления голосом кричать в толпу.

Что именно он кричал, Влад почему-то не запомнил, наверно оказался захвачен общим волнением толпы, которая стала шевелиться как змея под звуки дудки заклинателя. В голове осталась только общая суть его призывов. Отец Илларион призывал бесов выйти из тел человеков и оставить этот мир.

«Ибо ничто не явешеся ниоткуда и, оставя мир сей, убирайтеся в тот, из коего были посланы»! – кричал священник.

Влада пробрала дрожь. Он ощутил, что сам впадает в подобие транса. Волны адреналина раскатывались по всему телу, вгоняя в бездумное состояние эйфории. Порядок мыслей обратился в хаос, так что он перестал нормально воспринимать и запоминать происходящее. Люди вокруг орали, кто-то бился в конвульсиях – по-видимому, доведённый до состояния припадка эпилептик. Прихожане вокруг него улыбались искренне-жуткими улыбками, будто верили, что злой дух оставляет несчастного. Женщины визжали и тянули руки к распинающемуся на возвышении священнику. К тому быстро подбежал молодой прислужник с чашей воды и кропилом, святой отец взял кисть и стал разбрызгивать воду из чаши в толпу, творя кистью в воздухе кресты.

В какой-то момент доведённые до полнейшего исступления люди стали прорываться из рядов к священнику – тот, по-видимому, ожидая их, накидывал на каждого своё одеяние и бил его рукой по лбу, а затем крестил с какими-то словами благословения. Каждый отходил от него со слезами и бессмысленной улыбкой на губах.

Влад не помнил, почему не подошёл с экзорцисту. Он был в таком состоянии, что вполне мог пойти вместе со всеми и, возможно, его судьба сложилась бы иначе. Но то ли толпа, то ли ещё что-то не пустило его вперёд.