Городу и миру

Проникновенным монологом, насыщенным страстным неравнодушием к судьбе его западной аудитории, завершается речь Солженицына в Вашингтоне. Основные мысли этого монолога будут повторены и в Нью-Йорке. Прочитав обе речи, можно ли видеть в Солженицыне изоляциониста и "антизападника"?

"'Внутренних дел' не осталось на нашей тесной планете... Коммунистические вожди говорят вам: не вмешивайтесь в наши внутренние дела, дайте нам душить спокойно... А я говорю вам: пожалуйста, побольше вмешивайтесь в наши внутренние дела... Мы просим вас - вмешивайтесь! (апл.) И так понимая свою задачу, я тоже сегодня, может быть, вмешался в ваши внутренние дела, или как-то коснулся их, простите (апл.)...

...Америка вызывает у меня, у моих друзей, у наших единомышленников там, у всех простых советских людей, - не у высокопоставленных, - вызывает соединенное чувство восхищения и сострадания. Восхищения - тем, что вы даже сами не знаете, сколько еще у вас будущего и сколько сил. Вы страна будущего. Вы страна молодая. Страна не использованных еще даже возможностей. Страна великих просторов географических. Простора души. Щедрости. Великодушия. Но с этими качествами: силы, щедрости и великодушия, - в человеке, в каждом, а вот и в целой стране, соединяется обычно доверчивость. И ваша доверчивость уже сослужила, уже несколько раз сослужила вам плохую службу... И я, и я хотел бы призвать, чтобы Америка проверяла эту свою доверчивость, и не дала возможность тем мудрецам, которые, играя в достижение будто бы еще более тонкой справедливости, еще более юридических тонкостей равенства и каких-то оговорок, чтоб они - одни по искаженности кругозора, другие по близорукости, а кто по корысти, чтобы под этим ложным видом борьбы за мир и за общественную справедливость, не повели бы вас, не завели бы вас на ложную дорогу. Ибо они толкают ослабить, разоружить вашу прекрасную страну перед такой опасностью, перед такой грозной силой, какой не знала вся мировая история, не только ваша, американская, но вся мировая история. И я призываю вас: трудовая простая Америка, - представленная сегодня здесь своим профсоюзным движением, - не дайте себя ослабить, не дайте завести себя в неверную сторону. Будем стараться замедлить процесс уступок и помочь процессу освобождения!.. (аплодисменты)" (I, стр. 229-230).

Выступления Солженицына перед американскими профсоюзными деятелями в дни его первого кратковременного знакомства с Америкой вызвали, по-видимому, широкий резонанс в США. 13 июля 1975 года в Нью-Йорке, во время телеинтервью компании NBC (программа "Встречи с прессой"; II, стр. 206-212), ведущие корреспонденты крупных американских газет и телевидения предприняли попытки уточнить некоторые, как видно, неприятно их поразившие, высказывания Солженицына в этих двух речах.

Конфликт (пока еще - только холодок) между Солженицыным и элитой западных средств массовой информации уже в эти полтора года его пребывания на Западе был неизбежен. Традиционно левоориентированная и считающая себя либеральной, а на самом деле склонная к идеологиям и политическим тенденциям, угрожающим свободе (истинному либерализму) гибелью, элита эта, эйфорически воспринимающая "разрядку", склонна не замечать ее опасно одностороннего характера, ее выгодности только для правителей СССР. Ей, этой левоориентированной интеллектуальной элите, кажется, что западное дружелюбие, западная контактность, открытость и разносторонняя помощь Советскому Союзу автоматически смягчают положение внутри СССР.

Билл Монро ("NBC News") задает Солженицыну весьма характерный для своего профессионального круга вопрос:

"Г-н Солженицын, Вы критиковали американскую политику торговли и детанта с Советским Союзом. Что Вы скажете о вероятности того, что именно эта политика торговых, политических и культурных контактов, ведущая к постепенному ослаблению напряженности, сделала возможным внутри Советского Союза то, что Вы назвали две недели назад( происходящим теперь там освобождением человеческого духа?" (II, стр. 206).

Солженицын беспощадно и ошеломительно для своих интервьюеров отклоняет

эту иллюзию:

"Освобождение человеческого духа, молодых поколений от хлама коммунизма, это освобождение началось задолго до того, как вы стали употреблять слово "разрядка", и не имеет к нему ровно никакого отношения. Это освобождение началось в результате внутренних процессов, изживания коммунистической тирании, ее духовного одряхления. А я в своих речах последних, на которые Вы ссылаетесь, говорил, что вы невольно - а может быть кто-то и вольно - не помогаете этому освобождению, но наоборот, помогаете закапывать нас живыми в землю, ибо вы помогаете тем, кто нас угнетает. Вы создаете им условия более безнаказанного угнетения там, внутри" (II, стр. 206-207).