Городу и миру

Если когда-нибудь нанесут Вам этот удар, а я еще буду жив, заверяю Вас, что остатком своего пера и жизни послужу, чтоб убийцы не выиграли, а проиграли.

Крепко обнимаю Вас!

Ваш

А. Солженицын"

(II, стр. 31).

Сколько же надо было нанести (и продолжать наносить) ударов по Солженицыну - непониманием, фальсификацией, недобросовестными истолкованиями его шагов и суждений - со стороны людей, стоящих, казалось бы, по одну сторону баррикады, чтобы эта отзывчивость, эта готовность немедленно заступиться сменились нынешней замкнутостью, настороженностью и отстраненностью от диссидентского мира?

Свое утверждение, что, по Солженицыну, "истина одна - Божья", Е. Эткинд мог взять из принятой в штыки антагонистами Солженицына его большой статьи "Наши плюралисты". В "Вестнике РХД" № 139 (1983 г., стр. 133-160, в дальнейшем - ист. X) этой статье предшествует заголовок: "Отрывок из второго тома 'Очерков литературной жизни' (и сноска: "Том первый - 'Бодался теленок с дубом', YMCA-PRESS, 1975")". Ниже - подзаголовок: "Из '7-го Дополнения' (май 1982)".

Посмотрим, что Солженицын говорит о своих оппонентах и о самом себе, как полемизирует со своими критиками, по приблизительному определению, слева. Есть нападающие и справа, точнее счернa, - о них писатель не говорит: входить в их воззрения, пожалуй, не стoит. А, впрочем, быть может, и стoит: они угрожающе оживились в СССР в эпоху "гласности". Но, следуя Солженицыну, мы их поминать не будем.

Солженицын долго не отвечал своим обличителям, да и не читал их: "Занятый Узлами, я эти годы продремал все их нападки и всю полемику" (X, стр. 133). Молчал бы и дальше, как молчит сегодня, когда нападки нарастают лавиной, если бы клеймили только его.

"Но нет, облыгают - народ, лишенный гласности, права читать и права отвечать. Пришлось-таки взяться, непривычная, несоразмерная работа: доставать и читать эти самосознания, противостояния, альтернативы, новые правые, старые левые, и не везде даже синтаксический уровень. Вот сейчас в первый раз прочитал их, кончивши три Узла, - сразу посвежу и пишу" (X, стр. 133).

В дальнейшем так и определится содержание статьи: в первую очередь не за себя, а за облыгаемую Россию. Во второй, меньшей части - о себе, по поводу самых уже нестерпимых нападок.

В качестве своего совокупного оппонента Солженицын объединяет тех уехавших и оставшихся, от бывших коммунистов до бывших зэков, кто общим и определяющим своим идеологическим, духовным признаком обозначает свою приверженность к плюрализму - к легализации всего, без ограничений, возможного многообразия мнений, концепций, вкусов. По Солженицыну, они считают многообразие самоценностью и самоцелью:

"Принцип этот они нередко формулируют: "как можно больше разных мнений", - и главное, чтобы никто серьезно не настаивал на истинности своего.

Но может ли плюрализм фигурировать отдельным принципом и притом среди высших? Странно, чтобы простое множественное число возвысилось в такой сан. Плюрализм может быть лишь напоминанием о множестве форм, да, охотно признaем, - однако же цельного движения человечества? Во всех науках строгих, то есть опертых на математику, - истина одна, и этот всеобщий естественный порядок никого не оскорбляет. Если истина вдруг двоится, как в некоторых областях новейшей физики, то это - оттоки одной реки, они друг друга лишь поддерживают и утверживают, так и понимается всеми. А множественность истин в общественных науках есть показатель нашего несовершенства, а вовсе не нашего избыточного богатства, - и затем из этого несовершенства делать культ "плюрализма"? Однажды, в отклик на мою гарвардскую речь, было напечатано в "Вашингтон пост" такое письмо американца: "Трудно поверить, чтобы разнообразие само по себе было высшей целью человечества. Уважение к разнообразию бессмысленно, если разнообразие не помогает нам достичь высшей цели" (X, стр. 134. Курсив Солженицына).

Солженицын сам неоднократно отстаивал возможность гласного выражения разнообразных мнений. Во множестве выступлений, которые мы цитировали, в том числе - и в "Письме вождям", отстаивается идеологическое, духовное, концептуальное разнообразие против омертвляющей общество моноидеократии. Сейчас он говорит так: