Горох в стенку (Юмористические рассказы, фельетоны)

- Маркс? - оживилась пятилетняя Соня. - Карл Маркс, который составил "Капитал"?

- Да, который составил капитал. Только он не Карл, а просто Маркс.

- Э, ты что-то путаешь, старик! - воскликнул Саша. - То у тебя "просто "Нива", то у тебя "просто Маркс". Ерунда какая-то.

Иван Иванович тяжело вздохнул и прошептал:

- Извольте-ка при таком воспитании доставить им приятное удовольствие. Элементарных вещей не понимают.

- Ну ладно, - сказал он. - Все равно. Не стану спорить. Конечно, теперешние дети ни в грош не ставят своих дедов...

- Ну что ты, дедушка, - вежливо сказал Саша, - мы тебя очень ценим, как незаменимого спеца. И вообще... Одним словом, читай, а то мы опоздаем.

- Итак, - начал Иван Иванович, - рассказ Анатолия Идеалова "Красное яичко".

- Может быть, "просто яичко"? - весело спросила Соня, подмигивая Саше.

- Нет, яичко на этот раз красное, - угрюмо сказал Иван Иванович. Итак, я начинаю:

"На землю спустилась тихая пасхальная ночь. На черном бархате весеннего неба теплились мириады бесчисленных звезд, сплетаясь в причудливые хороводы".

Саша лукаво толкнул Соню локтем и подмигнул на деда. Иван Иванович строго кашлянул.

- "...сплетаясь в причудливые хороводы, - повысил он голос и продолжал: - Плавный пасхальный благовест плыл над городом. Тысячи колоколов звонили над городом в эту темную пасхальную ночь. О чем они звонили? Они звонили..."

- Позволь, позволь, - скептически прервал его Саша, - позволь... Я не совсем понимаю... почему, собственно, звонили эти колокола? На пожар, что ли?

- Дедушка, а что такое мириады? - спросила Соня. - Это больше миллиарда? Или меньше?

Иван Иванович густо покраснел.

- Александр, я прошу тебя не перебивать. Соня, не вертись. Отстаньте с глупыми вопросами, я продолжаю. Одним словом... "В доме московского купца второй гильдии Сысоя Пафнутьича Лабазова посередине столовой был накрыт пасхальный стол. Сысой Пафнутьич выпил рюмку английской горькой и опытными глазами осмотрел роскошную сервировку. Его внимание привлек облитый глазурью кулич".

- Куллидж?! - хором воскликнули дети. - Не может этого быть. Ты, наверно, ошибся. Кто угодно, только не Куллидж. Он никогда не бывал в России вообще, а у русских купцов в частности.

- Александр, ты, кажется, просто издеваешься над своим старым, седым дедушкой! Да у нас, если хочешь знать, каждый год раньше был кулич. Да не один, а штук пять.

- Ха-ха-ха! - залилась Соня. - Пять Куллиджей! Дедушка, а ты знаешь, кто такой Куллидж?

- Скверная девчонка, ты или глупа, или издеваешься надо мной. Кулич это такой сдобный хлеб, понимаешь?

- Ну, знаете ли, - с достоинством развел руками Саша, - в таком случае нам с тобой больше не о чем говорить, потому что каждый, даже малосознательный, пионер, отлично знает, что Куллидж - это не сдобный хлеб, а душитель рабочего класса, американский президент. Пойдем, Соня, а то мы опоздаем на заседание, а мне это, как председателю пионерской ячейки "Лига времени", не совсем удобно. До свидания, дедушка, ты нам как-нибудь дочитаешь этот хороший пасхальный рассказ в другой раз. А насчет Куллиджа ты меня просто рассмешил. Газеты надо читать, старик.

Иван Иванович грустно закрыл "просто "Ниву" и вздохнул:

- Нет. Мы с ними говорим на разных языках. Они даже не знают, что такое кулич. И это называется воспитание!

Звонили колокола.

1924

БОРОДАТЫЙ МАЛЮТКА

Год тому назад, приступая к изданию еженедельного иллюстрированного журнала, редактор был бодр, жизнерадостен и наивен, как начинающая стенографистка.

Редактора обуревали благие порывы, и он смотрел на мир широко раскрытыми, детскими голубыми глазами.

Помнится мне, этот нежный молодой человек, щедро оделив всех сотрудников авансами, задушевно сказал:

- Да, друзья мои! Перед нами стоит большая и трудная задача. Нам с вами предстоит создать еженедельный иллюстрированный советский журнал для массового чтения. Ничего не поделаешь. По нэпу жить - по нэпу и выть, хе-хе!..

Сотрудники одобрительно закивали головами.

- Но, дорогие мои товарищи, прошу обратить особенное внимание, что журнал у нас должен быть все-таки советский... красный, если так можно выразиться. А поэтому - ни-ни! Вы меня понимаете? Никаких двухголовых телят! Никаких сенсационных близнецов! Новый, советский, красный быт - вот что должно служить для нас неиссякающим материалом. А то что же это? Принесут портрет собаки, которая курит папиросы и читает вечернюю газету, и потом печатают вышеупомянутую собаку в четырехстах тысячах экземпляров. К черту собаку, которая читает газету!

- К черту! Собаку! Которая! Читает! Газету!! - хором подхватили сотрудники, отправляясь в пивную.

Это было год тому назад.

Раздался телефонный звонок. Редактор схватил трубку и через минуту покрылся очень красивыми розовыми пятнами.

- Слушайте! - закричал он. - Слушайте все! Появился младенец! С бородой! И с усами! Это же нечто феерическое! Фотографа! Его нет? Послать за фотографом автомобиль!

Через четверть часа в редакцию вошел фотограф.