Горох в стенку (Юмористические рассказы, фельетоны)

Окна гребенковского клуба заманчиво освещены. Доносится культурно-просветительный шелест свежих газет и журналов… Доносится веселый смех, говор. Доносится даже, быть может, музыка…

И сидит в дверях гребенковского клуба дежурный член правления с большой деревянной палкой в руках…

Председатель правления гребенковского клуба недоуменно чешет затылок и говорит членам правления:

— Не понимаю я, ребятки, одного: работа в клубе поставлена на ять выписываются новые газеты, журналы, фортепьяны там всякие… шашки, шахматы… постороннюю публику в клуб не допускаем… не жалея, можно сказать, собственных рук и казенной палки, боремся за культурное процветание станции Гребенки, а толку никакого! По-прежнему переполнены пивные, по-прежнему дети рабочих и служащих бегают по путям, как беспризорные, по-прежнему молодежь хулиганит… Просто ума не приложу, почему бы это!

И крупные слезы катятся по его симпатичному лицу. И он тоскливо повторяет:

— Почему бы это? Поче-е-ему-у-у?

1926

Профгородки [64]

Пока в месткоме службы движения станции Перово Казанской председателем был т. Попов, союзная работа сводилась к нулю. Сам предместкома все валил на членов союза, они, мол, никуда не годятся, неактивные лентяи. А на деле Попов больше занимался в городки, чем союзной работой. На Московском участке он первый городошник. Учкпрофсож снял Попова и заменил другим. Союзная работа сейчас в месткоме движения идет на все сто процентов.

Г.Я.

Когда товарища Попова вызвали в учкпрофсож на предмет головомойки, товарищ Попов презрительно поджал губы, прищурился и переспросил:

— Это я-то плохой работник?

— Именно. Вы-то. Плохой работник. Подтянуться надо, дорогой товарищ!

— Это не мне надо подтянуться, а членам союза надо подтянуться! Я тут ни при чем. Работаю, можно сказать, не покладая рук! В полном смысле слова. Кого хотите спросите.

При этом товарищ Попов засучил рукава и надул мускулы.

— Во! Прошу убедиться. Не мускулы, а, извините, железо.

— Все это так, но работа в вашем месткоме тем не менее равна нулю. Почему бы это?

— Потому что члены союза никуда не годятся. Неактивные лентяи. Посудите сами — можно ли вести работу с такими людьми, если они, я извиняюсь, поезд от змеи отличить не могут?

— Неужели такие отсталые?

— И не говорите! Сплошная невежественная темнота. Мрак! Можете себе представить — до сих пор, на десятом году пролетарской революции, с попами возятся.

— Да не может же этого быть!

— Вот вам и не может! Может! И очень даже просто! Опять же насчет грамотности…

— А что такое?

— Да то, что письма простого не умеют распечатать! С какого угла взяться, не знают. А вы говорите — работа.

— Н-да! В таком случае, конечно, вам, должно быть, туговато с ними приходится.

— И не говорите! Сил моих нету! Хоть плачь! Представьте себе, на днях произошел такой случай. Стоит, значит, бабушка в окошке. Ну конечно, один из этих самых несознательных членов профсоюза берет свою палку да как…

— Ах! Что вы говорите?! Это ужас!!

— То, что вы слышите. Берет, значит, палку да как шарахнет по бабушке! Промахнулся, конечно, подлец! Нешто с такими людьми можно работать?

— Вы нас просто угнетаете, товарищ Попов! Неужели же такое хулиганство?!

— Это еще что! Бывает хуже… Третьего дня, например, три часа поезд выбивали… Ну, наконец выбили. Хорошо. Начинают класть покойников…

— Ради бога! Ни слова больше! Нам делается дурно…

— Вам еще тут, в учкпрофсоже, ничего… А мне-то каково! Опять же на днях такой случай произошел. Поставили дрова — и ну палить! Верите ли, часов, чтоб не соврать, пять палили!

— И что же?

— Все-таки два чурачка там и осталось. Тьфу!

— Как! Из всех дров только два чурачка?

— Именно. Два. Ну можно ли после этого вести какую-нибудь работу?

Товарищи из учкпрофсожа закрыли лицо руками и долго всхлипывали. Наконец наиболее мужественный из них сказал дрожащим голосом:

— Идите, товарищ Попов! Извините, что мы заподозрили вас в плохой работе… Теперь мы сами видим, что при таких обстоятельствах… конечно… Берегите себя! Держитесь! Мы приедем посмотреть. Главное же — берегите себя! А то еще, чего доброго… Револьвер, что ли, с собой захватите! Пишите!

— Э, что там! — воскликнул бодро Попов. — Ерунда! Приеду сейчас к себе — пушку поставлю… Прощайте, товарищи, не поминайте лихом!

Через неделю встревоженные отсутствием известий от товарища Попова товарищи из учкпрофсожа, хорошо вооруженные и мрачные, приехали на станцию Перово.

— Что Попов? — спросили они проходившего мимо стрелочника. — Жив? Не убили?

— Попов-то? Чего же ему сделается? Жив.

— Где же он?

— Известно где! За водокачкой в городки режется!