Гороскопы всегда врут

— Слышь, дед, щас ведь хуже будет! — снова обратился Ража к неуступчивым крестьянам. — Счас сам Михай с тобой базарить будет. А у него так просто хвостом не шваркнешь.

— Да заплатите вы им, и пусть подавятся, — дернула бабку за рукав ближайшая торговка. — С этим Михаем и милиция не связывается, убивец, пятнадцать лет отсидел в тюрьме.

Нечай усмехнулся. Да, Михай в свое время действительно получил пятнадцать лет, хотя мог бы заработать и вышку, застрелив из ружья двоих своих врагов. Кривов и до перестройки считался городом неблагополучным в криминальном отношении. Каждый десятый его житель хоть раз, да сидел в тюрьме, две трети из этого числа считались рецидивистами. Этот своеобразный криминальный мир жил ещё по старым воровским законам, свято чтил своих «героев», и вернувшийся с отсидки инвалидом Михай вскоре занял «королевский» трон в своем небольшом районе. Правда была и в том, что милиция старалась не связываться со стариком. Все его нынешние «подвиги» тянули максимум на пятнадцать суток, а так хоть какой-то «пастух» необузданного воровского стада. К нему шли, если возникал какой-то спор, в других случаях дело кончалось бы поножовщиной, а с его мнением считались.

Неясная мысль, крутанувшаяся в голове Нечая, показалась ему забавной, и он глянул на часы, засекая время, за которое Михай спустится со своего «скворечника». С полгода назад у Михая обострилась старая болезнь кишечника, он чуть было не отдал концы. Его подручные тогда таскали в квартиру не водку и анашу, а одно крестьянское молоко, попросту отбирая его у дорожных молочниц. Те сначала сильно ругались, потом плюнули. Одна банка молока в день на десятерых не стоила таких тревог, а только просили вернуть дефицитную тару. И выжил, выкарабкался "старый волчара". Только ослаб сильно. По весне начал выходить, но, упав на лестнице, вскоре сломал руку.

Из-за угла дома Михай показался минут через десять. Шел он тяжело, опираясь на палку с красивой ручкой из наборного цветного плексигласа. На не слишком свежую майку старый уголовник накинул легкую спортивную куртку, но застегивать ее не стал, так что впалая его грудь и морщинистая шея как-то по особенному бросились в глаза Нечаю.

"А ведь ему еще нет пятидесяти, — мелькнуло в голове у Геннадия. — Хотя почему пятидесяти? Сел он в двадцать пять, это я точно помню, Михай сам в зоне говорил. Отсидел он пятнашку и уже пару лет на свободе. Боже ж мой! Ему же вот только-только перевалило за сорок!"

Между тем действие на базарчике развивалось своим чередом. Бабка, уже изрядно «прокачанная» соседками, испуганно смотрела на приближающегося варнака. Остыл немного и ее дед, хотя по инерции продолжал хорохориться.

— Ну, так что, деревня, хвостом бьем, на дурика прокатить желаем? — не торопясь, начал свою речь Михай.

— А чего это мы ещё и тебе должны платить? — заерепенился дед, выпячивая грудь, туго обтянутую зеленой солдатской рубашкой. — За место мы заплатили, а тебе, с какого рожна еще платить?!

— Вань, может, заплатим? — начала дергать старика за рукав жена.

Морщинистое лицо старого уркагана не выражало никаких эмоций. Глаза из-под кустистых бровей казались блеклыми, словно голубизна их повыцвела от времени и лишений. Но промелькнуло в них что-то вроде молнии, передернулось судорогой лицо, и с неожиданной яростью Михай обрушился на зеленую пирамидку нехитрого урожая старых крестьян. В несколько пинков старый зэк раскидал вилки под ноги прохожим, в небольшую лужу, оставшуюся после ночного дождя, под колеса стоящих за прилавками автомашин.

— Ты что, сволочь, делаешь?! — кинулся на Михая дедок, но, получив от того неожиданно сильный толчок в грудь, отлетел назад и, споткнувшись, обрушился задом на собственные овощи, окончательно завершив этим полный разгром своего торгового места.

— Милиция! Убивают! — закричала старуха, отчаянно оглядываясь по сторонам.

Нечаю так же казалось, что совсем недавно на другом конце базарчика маячили сизые форменные рубашки, но, увы. Представителей закона как попутным ветром сдуло.

Завершив свою миссию, Михай, тяжело отдуваясь, отошел в сторону и остановился, опершись обеими руками на свою клюку. Бабка же начала взывать к представителям медицины.

— Доктора! Врача! Скорую хоть вызовите!

Старику явно было плохо. Он никак не мог подняться и сидел на асфальте, прижав ладонь к сердцу и периодически тяжело постанывая.

Между тем колючий взгляд старого уголовника нашел в толпе любопытствующих Нечая.

— Эй, Нечай, подойди-ка сюда, братан!