Гороскопы всегда врут

В эти же дни, сразу после убийства мэра, Нечай открыл свой бар по улице Пархоменко с ласковым названием «Ямайка». Богатая фантазия Феди Кривошеева разыгралась здесь во всю. Под пляшущими буквами, исполненными в старомодном стиле, трепетал на ветру "Веселый Роджер" с традиционными черепом и костями. Стены и потолок заведения были выложены природным необработанным камнем, что напоминало своды пещеры. На одной из стен висел искусно исполненный корабельный штурвал, столы и стулья также отличались грубоватой манерой исполнения, но высшим шиком считалось сидеть на бочонке с тем же самым «Роджером» на боку и надписью наискось: «Порох». В одном углу за искусственно изготовленной паутиной на солидном сундуке примостился в небрежной позе ощерившийся скелет, одетый в шляпу, ботфорты и с пистолетом в руке. Этот "загостившийся посетитель" приводил в особый восторг впервые приходивших сюда дам. Пиво подавали в массивных глиняных кружках, и даже бармены заведения вписывались в дизайн не только форменной одеждой, состоящей из тельняшек и косынок на голове. Один перевязал себе глаз черной повязкой, а другой вдел в ухо массивную золотую серьгу и не выпускал изо рта прокуренную трубку. Заведение Нечая сразу приобрело в городе бешеную популярность, и первым это почувствовал Шамсудов, потерявший чуть ли не половину постоянных клиентов своего ресторана.

Как-то под вечер к Нечаю на квартиру приехал Рыдя, его правая рука и личный шофёр. Это был высокого роста и мощного сложения мужчина с большой круглой головой. Светло-русые волосы Рыди резко контрастировали с чуть раскосыми черными глазами, а маленький приплюснутый нос, свернутый на сторону, и большой шрам на губе указывали на бурное прошлое гостя.

Усевшись в свое любимое кресло, он сразу приступил к делу.

— Ты знаешь, этот старый пень Михай потребовал с бара сорок лимонов в неделю.

— Сколько?! — удивился Нечай.

— Сорок, — повторил Рыдя.

— Да, совсем сдурел старичок. Куда ему столько? Может озеро из молока соорудить себе хочет? Только ведь скиснет оно.

— Может, ты поговоришь с ним? — предложил Рыдя. — Путь скинет пару нулей.

Нечай встал, несколько раз с задумчивым видом прошелся по комнате, затем, прищурившись, глянул на своего первого помощника.

— Не о чем мне с ним говорить. Время пришло, Серёга. Пора кончать с этими старыми пердунами.

Рыдя только усмехнулся. Он единственный в городе знал о наполеоновских планах своего шефа. Людей, более или менее сведущих, всегда удивляло, что Нечай содержит такую большую для своего района армию братвы. Любой из этих молодых, крепких парней, словно наштампованных где-то на одной фабрике, с одинаковыми прическами и «прикидами», мог убить человека не моргнув глазом, не переставая жевать свой бубльгум, лишь бы от этого был хоть какой-то «навар».

— Завтра, пожалуй, что и начнем, — подвел итог Геннадий и пристально глянул на своего гостя. Тот только развел руками: дескать, как скажешь, так и будет.

Уже после ухода Рыди Нечай долго лежал на диване, не раздеваясь, курил, и все думал, просчитывал, пытался предугадать грядущие события.

Люди не рождаются художниками или музыкантами, но у них есть какие-то задатки, некий врожденный дар. Геннадию от природы достался некий криминальный талант. Родители у него даже близко не соприкасались с уголовной сферой жизни. Мать долгие годы работала в загсе, регистрируя свадьбы, смерти, разводы и рождение граждан города Кривова. Отец добросовестно трудился на заводе мастером — хорошая, благополучная семья. Тем большим ударом для них стал тот срок Геннадия, это знаменитое дело о кражах в домах почетных и уважаемых граждан города. Уже тогда судей поразил особый цинизм и точный расчет злодеяния. Нечай сумел из такого скучного дела, как шефская помощь ветеранам, извлечь криминальную выгоду. За это он и схлопотал тогда необычно большой для малолетки срок.

А первый раз он воровал в тринадцать. Лешка Соломин, по кличке Коржатник, первый друг и сосед Нечая, пацан, помешанный на голубях, как-то вернулся из деревни, где гостил у родственников и взахлеб начал рассказывать о каких-то особых породах голубей, что держал на селе один из местных чудаков. Турманы, чеграши, монахи — диковинные названия так и сыпались из Лешкиных уст.

— Эх, мне бы таких! — с завистью закончил он свой рассказ. — Да батька денег не дает на голубей.

— А ты возьми да просто укради их, — просто предложил Нечай.

— У кого?

— У того же братца твоего.