Горожане

Почему я не женился на ней? Не знаю. Впрочем, зачем хитрить — прекрасно знаю. Боялся, что не хватит сил круто изменить жизнь. Я представлял, сколько энергии объявится у Люси, когда она захочет удержать меня, прибрать к рукам. Имя мое начнут трепать на каждом перекрестке, а я очень не люблю этого. Нет, не то. Вот чего я боялся: не повторится ли с Ирой та же история, что была у меня с Люсей? Ведь как поначалу я любил ее! Идиллия, да и только. Разве не скучал без нее, даже если не видел всего несколько часов? А теперь? Не знаю, что случилось, только не сумели мы сберечь то хорошее, что было у нас. И не получится ли то же самое с Ириной? Пока до сих пор мы ни разу не поссорились, а сохранится ли все это, если жить бок о бок неделями и месяцами? Нет, опять не то. Ира не Люся, у нее счастливое умение не распыляться на мелочи, к быту она относится с веселым, пренебрежительным спокойствием, а Люся — неумеха, вечно создает из всего проблемы и сама же страдает из-за них. Нет, главное препятствие — это Андрюшка. Из-за него я и не могу уйти. Может, Ира и согласилась бы взять его к себе, конечно, согласилась бы, да ведь Люся не отдала бы. О господи, какой-то заколдованный круг…

Я не заметил, как заснул, провалился в тяжелую дрему. Разбудил меня пронзительный звонок в дверь. Теряя на ходу тапочки, я подошел, открыл замок — Саша.

— Галина приказала, чтобы я приехал. Телефон молчит. Боится, не случилось ли чего.

Я не ответил, машинально взглянул в зеркало. Щеку отлежал, на ней багровый отек, глаза заспанные, оплывшие, волосы всклокочены. Хорош, нечего сказать! Интересно, сколько же я проспал: час, полтора?

— Давай, Саша, чайком побалуемся.

— Нет, нет, — засмущался он. — Надо ехать.

— Пошли, — потянул я его за рукав.

Саша с опаской посмотрел на паркет, на свои ботинки и, ступая зачем-то на цыпочках, прошел на кухню.

Я поставил на плиту чайник, включил телефон и набрал свой служебный номер.

— Ой, Игорь Сергеевич, — обрадовалась Галя, — а вас все ищут! И телефонограмма из Москвы. Я объясняю, что вы больны, но телефон у вас молчит. Не знаю, что и думать… Попросила Сашу приехать.

Хотел было сказать о том, что водитель разбудил меня, но в последнюю минуту удержался. Как-никак Галя беспокоилась обо мне, сделала это из лучших побуждений. Попросил секретаршу перечислить, кто мной интересовался. Ермолаев, Тихомиров, Чантурия… еще несколько фамилий. Я подумал: кто только сегодня не звонил мне — и домой и на комбинат; все, кроме жены. Но тут же пристыдил себя: Люся просто могла не знать о моей болезни. Кстати, сам запрещаю ей звонить на работу без особой надобности, а как иначе она могла узнать об этом?..

А Черепанов, значит, молчит, выжидает. Ну, хорошо, пусть посидит в засаде, сам себя перехитрит. Приказ о назначении Гурама исполняющим обязанности подписан, обратного хода уже нет. А вот то, что Печенкина не объявляется, плохо. Придется самому разыскивать ее.

Галя прочитала телефонограмму от Котельникова: «Просим срочно уточнить план будущего года». Так.» Значит, и в министерстве пожар, если вместо обещанной недели цифры требуют уже через два дня. И тут я задумался над тем, кто в пятницу в горкоме будет «прикрывать» меня с тыла. Колобаев? Не знаю, не уверен. Впрочем, многое станет ясно уже завтра, во время нашего с Фомичом разговора. Обком? Ну, его надо пока сбросить со счетов. Можно, конечно, рискнуть, выйти прямо на первого, но тогда надо проявить большое искусство, чтобы мои аргументы перевесили ту версию, которую ему на стол, готовенькую, в упаковочке, положит секретарь по промышленности. Да, тут есть над чем задуматься. Отношение к этому человеку у меня непростое. Я зол на Федотова за то, что его высокое покровительство Черепанову связывало меня, многое усложняло в моей деловой жизни. Особенно обидно это было потому, что сам Федотов умел работать, делал это как бы с весельем и отвагой и это было для него естественным и постоянным состоянием, тогда как Вадим был способен лишь на вспышки. Так что выходить на первого — это риск, последний, отчаянный вариант, а сейчас, пока не все еще определилось, суетиться не стоит. Москва? Здесь у меня, пожалуй, позиции самые надежные. Министерство не позволит так просто, за здорово живешь, снимать директора комбината, который худо-бедно, а два года дает план, держит переходящее знамя. Хотя как на все это посмотреть — авария высветлила многое, невыгодное для меня… Но что такое министерство? Несколько главков, тысячи работников. А решает всегда один конкретный человек. С министром же у меня почти никаких личных контактов. Пятнадцатиминутная беседа, когда решался вопрос о моем назначении, несколько телефонных разговоров… Достаточно ли это для того, чтобы пойти, если будет нужно, против мнения обкома и будет ли он стоять до конца?