Горожане

Степан вспомнил, как стыдно было ему, когда после свадьбы чуть ли не год принимал он от родителей помощь. Вообще-то хорошо говорить — принимал, а попробуй не прими, для стариков кровная обида. У них со Светкой ничего не было своего, разве что свадебные подарки. Когда живешь дома, не замечаешь, сколько разных мелочей, всяких ложек-поварешек нужно хотя бы для того, чтобы приготовить обед. Светка тогда на дневном отделении училась, стипендии ей только на чулки да на транспорт хватало, он недавно из армии пришел, оказалось, что старые вещи уже не годятся, из моды вышли, пришлось покупать почти все новое. Но и это было бы еще ничего, если бы не снимать им комнату, не платить по тридцать рублей в месяц. Ну, сначала Степан соглашался, брал у родителей деньги, правда, отказывался для порядка, но потом договорились: в долг, дескать, а когда будет полегче, так и вернем. И как-то незаметно вошло в привычку, что родители им помогают. Даже понравилось это обоим — и Степану, и Светке. И даже когда Светка пошла работать, перевелась на заочное, он все равно не отказывался от родительского «займа». А на что уходили деньги? То кофточка какая-нибудь Светке понравилась, то бусы, их у нее целая коллекция уже образовалась; а к бусам опять кофточка какая-нибудь нужна особая, чтобы непременно по цвету подходила. Может, все эти вещи и не были лишними, но и обязательными они тоже не были, во всяком случае, не ради них каждый месяц родители на чем-то экономили. И однажды, когда Светка разогналась покупать новые туфли в твердой надежде, что недостающие деньги возьмут из «займа», Степан решил раз и навсегда поломать это дело, Светка несколько дней дулась, потом, делать нечего, свыклась с мыслью, что двое здоровых молодых людей должны сами себе на жизнь зарабатывать.

Конечно, многие их ссоры и стычки шли из-за того, что не было у них собственного угла и, когда они приходили к Полине Павловне, у которой снимали комнату, ни на минуту не забывали о том, что они квартиранты. Необъяснимое это было чувство: их вроде бы и ни в чем не ущемляли, Полина Павловна была женщиной спокойной, доброй и покладистой, и, глядя на нее, никак не верилось, что муж ее — директор мебельного магазина и что за какие-то финансовые махинации он был судим и отбывал сейчас три года. Она, Полина Павловна, не запрещала даже приводить — правда, не очень часто — приятелей и с оплатой их никогда не торопила. Но вот что-то все равно заставляло и Светку, и Степана ходить по коридору, по кухне на цыпочках. А как они мечтали о собственной квартире! Степану несколько раз даже снилось, что он просыпается и видит на паркете широкие полосы утреннего света (окна у них обязательно будут на восток, на солнечную сторону!) и он, не одеваясь, идет в ванную, принимает душ, и, пока Светка еще спит, он готовит на кухне завтрак. Странный для женатого мужчины сон, но здесь, как говорится, не прикажешь, что видишь, то и смотришь.

Степан открыл у «Спидолы» крышку, заметил, что в одном месте отошел контакт, видно, и впрямь, сынок этого аккуратного старичка на славу потрудился, пока не доломал транзистор окончательно.

Вышел Володька, с таинственным лицом подмигнул своему клиенту в пенсне, уволок его в цех. Все правильно, сейчас проверит проигрыватель, поставит заезженную пластинку из «Веселых ребят», потом скажет: «Фирма гарантирует высокое качество ремонта», — и сдерет трояк.

Но первой из цеха вышла Надя.

— Степа, ты идешь обедать? А то опять Светланка будет сердиться, что ты всухомятку питаешься.

— Еще же рано.

— Без пяти.

— Сейчас иду.

Степан посмотрел в зал. Парня в заячьей шапке уже обслуживал дядя Миша, за ним стоял тот, противный мужик в каракулевой шапке, подполковник и еще несколько человек. Все, можно смываться — он предупредил по-честному, чтобы больше не становились; не послушались, это их личное дело.

Он молча вытащил табличку — «Обед с 14 до 15 часов», — поставил ее на прилавок и повернулся, чтобы уходить.

— Послушайте, — окликнул его мужчина в каракулевой шапке. — Куда же вы? Еще целых десять минут.

— Откуда, интересно, десять? — возразил Степан. — У меня, например, без пяти. Даже без четырех.

— А у меня без десяти.

— Ну и на здоровье. Я предупреждал, чтобы вы не становились? Предупреждал. А теперь как хотите.

— Вы не имеете права закрывать раньше времени!

— Куда там! Раньше — не имеем, а позже — имеем? Вот уже и без трех минут, а за три минуты я вас все равно не обслужу.

— Да у меня ремонт пустяковый совсем, — сменил мужчина тон. — Здесь на одну минутку работы. Вы только посмотрите. Вот увидите, там все очень просто.