Горожане

Сны она видела редко, под самое утро, и какие-то будничные. Но сегодня приснились Полтава, школа, выпускной вечер. Паркет легко скользит под ногами, музыка никак не кончается, оркестр играет все быстрее. А на ней — матросское платье, оно еще не обмялось по фигуре и пахнет утюгом.

РАССКАЗЫ

ГАРАНТИЙНЫЙ РЕМОНТ

Без двадцати два он приметил парня в серой заячьей ушанке и предупредил, чтобы за ним не становились — до перерыва больше никого обслужить не успеют. И все равно за парнем пристроился какой-то мужчина — шапка-пирожок, воротник из искусственного каракуля, чем-то этот мужик Степану сразу не понравился — унылое лицо, просто тоску навевает. Степан решил предупредить еще раз, иначе тот станет потом канючить: ну отпустите, я только один остался… все нервы истреплет. А мужик и впрямь противный попался, начал возражать: а может, я успею до перерыва, а если не успею, то уйду, значит, не повезло. «Уйдешь, как же», — опять неприязненно подумал Степан и решил ни за что не обслуживать, если тот, конечно, до перерыва не проскочит.

Понедельник всегда день тяжелый, но сегодня особенно. Все словно сговорились, идут и идут. А дефекты какие-то запутанные, сразу не догадаешься, в чем дело. Четыре, пять, шесть. Шесть человек вместе с этим парнем, больше наверняка пройти не успеют.

У Степана уже привычка сложилась: сначала смотрит на вещь, потом — на владельца, пытаясь угадать, кем может тот оказаться. Бывает, ошибается, но система все-таки есть, что ни говори. Пенсионеры или те, кому за пятьдесят, несут, в основном, трехпрограммные репродукторы «Маяк», а если транзисторы, то попроще, подешевле. Если человек в возрасте, ну, скажем, лет от тридцати до пятидесяти, то здесь, скорее всего, магнитофон стационарный или проигрыватель. А вот если «ВЭФ» или, еще чаще, портативный магнитофон, сразу все ясно: парень шатается с ним, крутит его везде и всюду — на улице, в сквере, в автобусе, оттого и летит перемотка.

— Что у вас?

Степан старается спрашивать повежливей, помягче, но странный у него голос — вопрос все равно получается отрывистый, сухой, словно Степан заранее сердит на клиента. А тот и без того подавлен — долгим стоянием в очереди, переживаниями: возьмутся ли чинить, да на какой срок, да есть ли детали. «Дурацкий вид у меня, — думает Степан. — Вот и домой придешь, Светка всегда обижается: почему, мол, такой злой? Объясняешь, никакой не злой, ну, устал, ну, пообедать опять не успел, но она стоит на своем: раньше почему-то не уставал, а теперь все волком смотришь!»

Степан вспомнил, что обещал позвонить Светланке перед обедом, но где там, отсюда не станешь разговаривать, неловко, а уйдешь в цех — разорвут на части.

— Так что у вас?

— Вот, не работает, — мужчина лет сорока протянул Степану «Селгу». Степан мельком взглянул на заказчика: небольшого роста, плотный, круглое, одутловатое лицо, шапку снял, держит в руке и вытирает вспотевший лоб. Редкие белесые волосы, а брови, тоже белесые, неожиданно густые и широкие. Этакий толстячок-коротышка, с виду типичная «шляпа». У них в мастерской все клиенты делились на «шляп» — ничего в технике не соображавших — и «технарей», кого надувать было рискованно. Вообще-то Степан старался относиться одинаково и к тем, и к другим, но мастера явно предпочитали «шляп». Володька Макаров — главный их благодетель. Посмотрит, например, проигрыватель — там ремонт пустяковый: фон убрать, рычажок какой поправить — и говорит сурово так, с осуждением: «Что же вы, папаша, проигрыватель совсем доломали? Гвозди им, что ли, заколачивали?» Ну, «шляпа», понятно, растерян, что-то лепечет в свое оправдание. А Володька еще больше в роль входит: «Здесь все в негодность пришло, проще новый проигрыватель собрать». Ну, и теперь пятерку верную для квитанции наскребет: и то, и другое, и третье.

Ладно, а что же все-таки с «Селгой»? Сейчас мы посмотрим, проверим… Степан открывает крышку, так и есть: «Крона» отсырела, покрылась зеленоватым налетом, а клеммы даже проржавели.

— Батарейку-то менять нужно, дорогой товарищ, — весело говорит Степан.

— Так я… недавно совсем покупал… к празднику.

Степан подключил клеммы к аккумуляторам, «Селга» заорала на всю мастерскую.

— С вашим транзистором все в порядке. Купите новую батарейку за сорок восемь копеек и слушайте себе на здоровье. А хотите, я оставлю на профилактический ремонт — сорок пять копеек. Посмотрим, почистим.

— Нет, нет, спасибо. — Коротышка чуть ли не вырвал транзистор из рук, обрадовался, чудак.

— Следующий! Что у вас?

Затрещал телефон. Слава богу, наконец-то убавили звук, теперь хотя бы не дребезжит, как раньше, нервы не дергает. Степан выжидал, не снимал трубку. Если звонят долго, значит, или Светланка, или кому-нибудь из наших ребят звонят. Телефон продолжал трещать.

— Да, мастерская, — отрывисто произнес Степан.

— Скажите, пожалуйста, у меня испортился магнитофон. Вы сможете починить? — спросил густой мужской голос.

— Не знаю, привозите.

— А вдруг я привезу, а вы не возьметесь чинить?

— Все может быть. По телефону я все равно не могу понять.