Горсть патронов и немного везения

— Викентий, — я не на шутку обеспокоен его состоянием, я таким его ни разу не видел, — тебе плохо?

Он поднимает голову и поворачивает ко мне белое как лист бумаги лицо.

— Испугался, — признается откровенно и пытается изобразить улыбку. — Веришь, нет? Испугался… элементарно!..

— Нужно было оставить пушку в лесу, — даю я запоздалый совет. — Потом бы забрали.

— Начхать мне на пушку, — шепчет про себя Викентий, вынимает ключи из замка зажигания и выходит из машины.

Я следую за ним.

Он отпирает заднюю дверь «четверки». В багажном отсеке — кожаный саквояж Ямковецкого, рядом — огромная спортивная сумка с импортными наклейками (мы совсем не сообразили заглянуть в багажник — что там возит Зиновий).

— Вот это да! — оцениваю я саквояж. — А я про него совсем забыл… Три сотни тысяч баксов, Вик?.. Я тебя понимаю.

Теперь ко мне тоже приходит испуг — стоит только вообразить, что было бы, не поленись старлей заглянуть в этот саквояж!

— Ни хрена ты не понимаешь, Женя, — отчего-то злится Решетников и, подтянув к себе тяжеленную сумку, раздергивает «молнию».

— Что… это?! — шепчу я, инстинктивно озираясь.

— Это — два миллиона одиннадцать тысяч четыреста двадцать долларов США, — говорит он в пространство. И добавляет: — Я думаю, мы их заработали.