Горсть света. Роман-хроника. Части 3 и 4

Неглубокая Ижора несла свои мутноватые воды среди лесистых низин, направением на восток. Левый берег возвышался над заболоченным правым. Для танковой переправы местность казалась невыгодной, кабы не проклятый мостик, массивный и прочный, как тюремная стена! Поди-ка, заделай под его железобетонную поверхность дюжину противотанковых мин, неуклюжих, громоздких, похожих, б-р-р, на... детские гробики!

Пока командиры шли к мосту, там раздавались звонкие удары металла о камень. Оказывается, шестеро солдат-саперов битых полчаса до изнеможения выдалбливали в бетоне первую лунку-выемку, но углубились всего на вершок. Плюнули, уселись на мосту и закурили. Сказали подошедшим командирам:

— Ни фига его не раздолбаешь! Аммоналом бы или толом!

— Нема взрывчатки, ребята! Велено вот эти мины заложить.

— Может, распатроним их? — предложили солдаты. — Вынем толовые шашки, заложим под опору и рванем?

— Все равно надо будет бетон долбить. Накладным не взять, да и мины ковырять — дохлое дело! Что будем делать?

Решение принял командир группы.

— Ладно, отставить долбежку! Заложим мины в грунт, перед мостом и сразу за ним. А мосту придадим вид, будто он весь минами начинен. Рассыпьте кучками речной песок, прямо сверху, на бетоне, будто мины заложены и присыпаны не очень умело. На случай, если танки все-таки на мост пойдут, установим в ста шагах оба орудия, замаскируем их вон на том бугре и на этом, чтобы целить в лоб и сбоку... Если же танки на мост не пойдут, попробуют форсировать реку, заложим остальные мины в картофельные гряды, слева от моста и дороги. Ибо направо от моста этот берег топкий, а наш откос — крутоват и высоковат для танка. Действуйте, Романюк и Лавриненко!

За каких-нибудь полчаса все двенадцать противотанковых мин были надежно закопаны у моста и в картофельном поле. Оно спускалось отлого к берегу, по левой стороне проселка.

Последнее августовское солнышко ушло за вершины Таицкой лесной дачи. Приготовления были окончены, один Лавриненко еще хлопотал у своих пушек. Артиллеристы развели станины, приготовили бронебойные снаряды, измерили расстояния и углы. Одна пушка готовилась ударить под днище, если танк очутится на отлогом гребне мостовой арки. Вторая должна бить по ходовой части, сбоку.

Лейтенант Романюк, рябой, здоровенный, с богатырскими плечами приказал своим саперам ожидать танки с бутылками горючей жидкости. Одно отделение послал ближе к артиллеристам, на наш берег, другое спрятал в кустарнике, лопухах и крапивных зарослях перед мостом, в придорожной канаве. К ним присоединился и Рональд, тоже с бутылкой КС...

В 19.45 заметили над верхушками леса на фоне заката легкую металлическую конструкцию. Вроде наблюдательной вышки! Она медленно поднималась к небу над кронами деревьев. Минут за десять достигла высоты метров в сорок! Эх нету снайперской винтовки! Снять бы сразу наблюдателя, как полезет! Но появления наблюдателя так и на дождались. Видели наверху лишь какое-то темное пятно — мажет, прибор, может прожектор...

— Не вдарить ли по ней из пушки? — шептали саперы.

— Маскировку утратим, — сомневался Рональд. — Уродов! Осторожно, перебежкой, доберись до Лавриненки, передай: ударить по вышке в случае моего сигнала! Дам два выстрела из нагана! Без команды — по вышке не бить!

Как только Уродов перебежал мостик, из лесных глубин явственно стал слышен нарастающий шум дизелей и тяжелых гусеничных траков. Был уже девятый час вечера, в лесу мрачнело, с болотистых низин потянулся к мосту и тому, возвышенному берегу, белесоватый свиток... Не дай Бог укроет видимость! Начеку ли там артиллеристы? Слышат ли шум из лесу? Будто в ответ — командира Лавриненко:

— Орудия к бою! Заряжай!

Изготовились и саперы. Им предстоит сейчас первыми подраться с танками врага. У всех в руках — бутылки. Нехитрое оружие! Обыкновенная поллитровка, в ней — темно-бурая жидкость, снаружи бутылка охвачена резиновым кольцом. За него заткнуты две большие спички, головки их — с фалангу большого пальца. К бутылке полагается терка-чиркалка. Перед броском надо чиркнуть терочкой о головку спички. Вспыхнет головка — кидай! Либо по смотровым щелям, либо, пропустив танк, атаковать бутылками кормовую часть, где бак с горючим...

Танки шли медленно, с предосторожностями. Звук все нарастал, бил по нервам. Потом блеснул огонек из-за лесной поросли. И показался низкий, приземистый, будто совсем черный краб-гигант, близко за ним — второй, и поодаль — третий, повыше и как будто полегче. У переднего, справа по ходу, горела фара, не по-боевому, а по-походному.

Покинув опушку, танки задержались на месте. До них — две сотни метров.

У головного открылся люк башни. Оттуда высунулся человек в шлеме. Произнес какие-то слова... Резко, гортанно, непохоже на домашнюю немецкую речь в отчем доме.