Горсть света. Роман-хроника. Части 3 и 4

— За что? — поражалась встревоженная мама. — Может, ты им успеваемость снижаешь? Подводишь класс? Так объясни, что мы с тобою все нагоним, и ты...

— Вовсе не за отметки, а за то, что я будто бы — еврей!

— Почему же ты им не объяснил, что ты... что мы... не евреи? — вопрос этот вырвался у Кати непроизвольно, и она сразу же о нем пожалела... «Непедагогично как!» — упрекнула она себя мысленно. Федя реагировал весьма резонно:

— А если бы мы ими были — разве битье показалось бы легче?

На всю жизнь Рональду Вальдеку осталось в памяти это резонное возражение 12-летнего сына!

Глава семнадцатая. ОФИЦЕР ГЕНШТАБА

1

Ташкентская весна 1943 года...

Внезапные мокрые, очень сильные снегопады, а то не по климату злые утренние морозы. Под иной вечер — ни с того, ни с сего — часок-другой благодатной теплыни на улочках Старого города, чуть посыпанных лепестками цветущих абрикосов. Снеговая кромка в окрестных горах, столь обманчиво близких для неопытного взгляда, день ото дня заметно отступает к вершинам.

В армии уже введены новые мундиры, кокарды и погоны, похожие на прежние, царские. Командный состав окончательно превратился в офицерский. Одним — молодым — это нравилось. Другие, к примеру старые большевики, чудом уцелевшие от 1937-го, глядели на золотые погоны с отвращением...

И утратила былую свою укоризненную остроту строчка Бориса Брика из поэмы «Шамиль»: «Бек елисуйский Даниель, помещик и полковник...»

Слово «полковник» уже с 30-х годов осоветилось. Его сочетание с понятием «помещик» больше не обеспечивало автоматически, на слух, классовую характеристику бека Даниеля...

Примерно в те же времена дошли до Ташкента слухи о том, что в Москве тихо и малопочтительно происходит ликвидация ленинского детища — Коминтерна. Это мало кого удивило среди сведущих людей, ибо на протяжении всех шести предшествовавших лет «генеральный штаб мировой революции» успел чуть не начисто безлюдеть от арестов, тайных судов и казней. Таинственное коминтерновское общежитие «Люкс», где в №122 обитал до войны прежний Ронин начальник, товарищ Август Германн, в непосредственном соседстве со столь же скромным номером товарища Вильгельма Пика, лишилось своих загадочных, живущих под псевдонимами жильцов, и в скором времени после разгона Коминтерна (он осуществился окончательно в мае) общежитие «Люкс» сделалось банальной московской гостиницей «Центральная». Но обе темно-серые ионические колонны бывшего «люксовского» портала, рядом с зеркальной витриной некогда знаменитой филипповской булочной, вызывают и ныне живейшие коминтерновские ассоциации у всех, кто в прошлом имел отношение к этому уникальному и роковому учреждению и ухитрился не угодить под «чистку»...

Капитан Вальдек давно оправился, вернулся в строй училища, преподавал военную топографию в Первом батальоне, водил курсантов заниматься глазомерной съемкой на рисовое поле за городской окраиной и успел стать на кафедре «своим». Однако никаких его офицерских достатков не хватало, чтобы помочь Кате вернуть здоровье: оно и после Катиного выхода из больницы ташкентского мединститута продолжало таять быстрее свежевыпавшего снега на тополях и плоских кровлях.

И решился Рональд на акт коммерции. Надобно было продать единственную ценную вещь, взятую Катей в эвакуацию из московской квартиры: Рональдову шубу. Сшил ее еще для профессора Вальдека-старшего первоклассный портной из добротной аглицкой ткани и хорошего скорняжьего товара — каракуль на воротник, отборные шкурки выхухоли — для подкладки. Рональду эта шуба мирных времен оказывала неоценимые услуги в обиходе дипломатическом.

В Новосибирске шубу с первого взгляда оценили в 20 тысяч. Катя спрашивала 26. Никто не удивился и этой цифре только... солидный покупатель не встретился. Ибо Катя выходила с шубой на привокзальные улицы сибирской столицы в те короткие напряженные часы, когда муж-офицер штурмовал с военным литером билетные кассы нового вокзала. Его больная жена напрасно предлагала прохожим дорогостоящую шубу: охотников пощупать и поахать было немало, кто-то простуженным басом манил Катю в темный закоулок; кто-то убеждал проехаться трамваем за Обь, чтобы там совершить сделку. И в итоге всех этих Катиных переживаний шуба благополучно проследовала из Сибири в солнечный Ташкент.

Ну, а здешние дельцы-коммерсанты отлично поняли ситуацию. С холодным цинизмом Рональду предложила в лучшем комиссионном магазине на Пушкинской 6 тысяч. Ибо вынести шубу на толкучий рынок капитан Вальдек не мог, а ташкентская мафия комиссионной торговли действовала согласованно: при следующих предложениях Рональд слышал: 5 тысяч, 4 с половиной и даже просто 4. В этом духе советские кинодетективы живописуют американских гангстеров — та же четкость взаимодействия!