Горцы Кавказа и их освободительная борьба против русских

Через час после нашего прибытия к Хуссейну я попросил у него гонца, чтобы без промедления отправить письмо к лейтенанту Станкевичу.

Хуссейн предоставил мне для этого своего сына Цекери, который немедленно отправился с одним проводником. Я приказал офицеру оставить небольшой отряд с одним орудием на пригорке, а с большей частью его войск, которые к утру, с прибытием созванных контингентов, должны были удвоиться, выступить вниз по горам влево от занятой русскими дороги на Суджук и угрожать коммуникации неприятеля. Если вышедшие из Суджука колонны начнут отступать в крепость, то он должен идти за ними вплоть до крепости, занять там позицию вне пределов досягаемости крепостного огня и не сдавать ее без энергичного сопротивления.

Люди и лошади оправились, поэтому мы выступили в 8 часов и к полудню пришли к Мазге, где я нашел мою полубатарею на зимней квартире. Фарис-бей и Хаджи-Яхья находились там со всеми своими муртазиками, но все же с очень немногими абазами. Даже обычная охрана в сильном страхе убежала домой, чтобы спасти находящиеся в опасности семьи. Я нашел около 400 человек почти сплошь кавалеристов, из них едва было 100 человек пехоты, да и эти почти все были бедные ребята, из которых только немногие имели 3–4 патрона, хотя все они были воодушевлены лучшими намерениями. Мои ординарцы, всегда возившие с собой запас патронов, разделили их насколько это было возможно, чтобы не обделить самих себя, так что в конце концов у каждого оказалось по меньшей мере 10 патронов.

Я спросил обоих начальников мехкеме и нескольких значительнейших старшин, нельзя ли собрать большее число войск. Они ответили, что все их усилия со вчерашнего дня оказались бесплодны, потому что панический страх охватил весь народ и каждый думает только о своем собственном спасении. Они едва смогли собрать эту небольшую группу, чтобы не оставить пушки под ударом. Накануне вечером лейтенант Корнацевский обстреливал неприятеля, сконцентрировавшего у Мазги свои силы в составе 5 батальонов, 700 казаков и 16 орудий и опиравшегося на бывшую крепость. Утром наша артиллерия снова сделала около 20 выстрелов. Вследствие этого русские не захотели покидать свою позицию у Мазги и ближайшие дворы остались непотревоженными. Абазская конница, кроме того, со вчерашнего дня взяла в плен 16 человек.

Мы советовались, что же теперь делать дальше. Хаджи-Яхья предлагал поехать в нижнюю горную цепь Шевгагай, которая тянется вдоль побережья между Суджуком и Анапой. Эта часть страны густо населена и до сих пор не была потревожена неприятелем, поэтому там было бы легче всего собрать к завтрашнему дню большое число воинов. Предложение было хорошим, и я решил с конницей и тремя орудиями двинуться на Шевгагай, но Фарис-бей должен был с пехотой, 50 всадниками и пушкой под командой унтер-офицера Матчинского остаться на прежней позиции, следить за неприятелем у Мазги, тревожить его и стараться собрать воинов из ближайших окрестностей. В 3 часа мы выступили в поход, обошли с севера Мазгу и двинулись по равнинам Анапы на Шевгагай. От неприятеля не ускользнуло наше продвижение по направлению к Анапе, и хотя он основательно занимал это место, все же отрядил из Мазги в Анапу принадлежащие к тамошнему гарнизону отряды, т. е. пехотный батальон, сотню казаков и четыре орудия. Мы маршировали долгое время в одном направлении, на расстоянии больше двух верст друг от друга, в получасе езды от Анапы. Мы приблизились друг к другу и обменялись несколькими пушечными выстрелами. Неприятель двинулся в крепость, а мы – по направлению к Суко (в двух часах езды от Анапы), место, где находились первые абазские дворы. После полудня мы услышали здесь доносящуюся со стороны Мазги сильную канонаду.