Горы и оружие

— Не давайте мотору заглохнуть, — крикнул Таха Мак-Грегору.

Оба они прикрыли рот и нос от пыли концами тюрбанов; с откосов их окликали курды, выбегали, гонясь за джипом, на дорогу — но они ехали и не оглядывались.

— У них транзисторные рации заработали уже вовсю, наверное, — сказал Мак-Грегор.

— Какая разница теперь? У того вон столба сверните.

Дорожный крашеный столб был исцарапан, избит пулями, дощечка с надписью пожухла, но Мак-Грегору была знакома эта иранская предупредительная надпись о том, что дальше военная зона, где проезжающим нельзя ни сходить с дороги, ни делать фотоснимки и где надо останавливаться по приказу часовых.

Автоколонна ушла вперед, а джип, свернув, затрясся, закренился, завихлял на изгибах и ухабах проселка.

— Теперь быть начеку! — сказал Таха.

— А сколько осталось до села?

Таха не ответил, указал только быстрым жестом на придорожные холмы. Наверху там виднелись двое-трое дозорных. Таха помахал им, один из дозорных помахал в ответ.

— К генералу вашему немецкому вы тоже так ехали? — спросил Таха.

— Нет. Мы делали это с умом и расчетом — ночью, — сказал Мак-Грегор.

— Профессиональные убийцы! — вознегодовал шутливо Таха.

«Давно уже не шутил Таха», — подумал Мак-Грегор.

— А вон и охрана, — кивнул Таха на маленький автобус марки «фольксваген», стоявший впереди у поворота. Четверо курдов сидели при дороге, варили что-то на костре.

— Раз они тут, значит, и старый пес тут, — сказал Таха. — Не останавливайтесь только. Газуйте мимо, не то нас узнают.

Джип явно заинтересовал охранников. Двое вскочили, один побежал к «фольксвагену»; Мак-Грегор не увидел на них оружия, да и на раньше встреченных не замечалось Должно быть, близость иранской армии мешала им носить оружие открыто.

— Живей, пока не выскочил из автобуса с винтовкой, — сказал Таха.

Мак-Грегор прибавил скорости, рванул машину вверх, на поворот, а Таха закричал ильхановцам по-курдски:

— Махмуд там с солдатней поцапался, едем за подмогой.

— Чего-о? — не поняли те.

Таха, стоя и размахивая руками, опять проорал про Махмуда и еще что-то неразборчивое.

— Живей, живей, — не переставал торопить он Мак-Грегора.

Мак-Грегор с маху взял поворот, а Таха все стоял, орал, жестикулировал, пока курды не скрылись из виду.

— Кто такой Махмуд? — спросил Мак-Грегор, вертя истертую баранку резво подскакивающего джипа.

— А-а, всегда какой-нибудь Махмуд найдется...

Впереди показалось селение.

— Нажмите кнопку сигнала, — велел Таха.

— Это зачем?

— Жмите сигнал!

Мак-Грегор нажал, и эхо прокатилось по склонам.

— Еще жмите...

Таха дотянулся сам, твердо надавил пальцем, непрерывно сигналя. Из домишек стали выбегать женщины.

— Вон там, — указал Мак-Грегор на дальний конец улицы. — Видишь?..

У одного из домов на том краю стоял большой «шевроле» и второй «фольксваген». Из свежевыкрашенных дверей дома вышли двое вооруженных; Мак-Грегор не спеша повел туда машину.

— Не выключать мотора, — сказал Таха.

— Понятно.

— И не говорите ни слова. Молчите.

— Ясно.

Шагов с сорока Таха закричал тем двоим:

— Где хан?

— В доме, — ответил один.

— Скажи ему, что я приехал и что я спешу.

Охранник вошел в дом; когда джип подъехал, в дверях стояли уже трое вооруженных.

— Скажите там, что мне некогда, — крикнул Таха, сердито огрубив голос.

— А что такое?

Мак-Грегор быстрым взглядом окинул стоящих на пороге — у всех троих автоматические винтовки. «Куда идет эта дорога, неизвестно. А уходить единственно по ней», — мелькнуло в мозгу.

— Какого тут шайтана?..

На пороге появился хан в высоких черных сапогах. За ворот косо, на итальянский манер, заткнута салфетка. Большие, заостренные кверху уши покраснели. Челюсти дожевывают что-то.

— Хан! Ильхан! — сказал Таха.

— Чего тебе? Зачем шум поднял?

— Шума нет. Где твой сын Дубас?

— В Резайе. А что тебе нужно?

Держа руку на виду — на ветровом стекле, — Таха проговорил:

— Ты — старик, старей отца, и смерть будет смерти не ровня.

— Ты чего? О чем ты мелешь?

Мак-Грегор оцепенело ждал момента, когда Таха будет узнан и того, что произойдет затем. Он не мог оторвать глаз от немытых пальцев Тахи, впившихся в стекло так, что сквозь грязь забелели костяшки суставов.

— Но конец положить надо, — продолжал Таха.

— Не понимаю я твоих речей, дурак.

— Обойдемся без твоего понимания.

И тут ильхан узнал Таху. Сорвал с шеи салфетку, достал очки и жестко насадил на нос, как бы и собственного переносья не щадя по своей врожденной грубости.

— Ты зачем тут? — рявкнул он на Таху. — Прочь отсюда!

Однако в голосе ильхана была некая растерянность. Он метнул взгляд на горы, словно скрывающие где-то в себе Затко. Затем вгляделся сквозь очки в Мак-Грегора и вздрогнул как ужаленный.

— Мало того, что щенок оскорбляет меня, — возопил ильхан к горам и небесам, — так он еще чужака этого привозит с собой, чтоб загадил кругом нашу землю... Хассан! Хассан!..

Мак-Грегор не стал медлить. Увидев, что Хассан вскидывает винтовку, он дал газ, послал машину на Хассана, сшиб его с ног косым ударом радиатора. А Таха кричал что-то ильхану, и за спиной грянула другая винтовка, и пули впивались в джип, бешено жгущий колесами глину дороги.