Горы и оружие

— Дети курдов пьют козье молоко и едят овечий сыр. Они — единственная причина моего пребывания здесь, и не будьте вы так богомерзко подозрительны, — добродушным тоном сказал Фландерс.

— Я хочу лишь напомнить, что курды жестоки и мстительны и пустят вам пулю в спину, если им придутся не по вкусу ваши действия здесь.

— Какие действия?

— Уж не знаю там... обман дружеского доверия, шпионаж. Или что-нибудь вроде.

— Клянусь вам, Кэти, у меня все честно и открыто, — улыбнулся Фландерс.

Подымаясь крутой тропой, Мак-Грегор слушал их словесную пикировку. В деревне с Фландерсом стали дружески здороваться крестьяне; Кэти сердито заметила Мак-Грегору:

— Вот видишь. Всем уже известно про эти деньги.

— Поэтому кази и хочет, чтобы я поехал и выяснил, что с ними случилось.

— И про тебя дознаются.

— Пожалуй, — ответил Мак-Грегор. — Но к тому времени, надеюсь, я уже разыщу и верну деньги.

Они замолчали и стали глядеть на Фландерса за работой среди крестьян — он говорил с ними на ломаном, но вполне сносном курдском, даже пошучивал с женщинами. Он объяснял им, что прибыл в горы для подсчета овец, коз и ребятишек.

Он обошел и осмотрел всю деревню, делая заметки, задавая вопросы, а Мак-Грегор следил издали, заметит ли Фландерс оружейный склад. Бросив взгляд на густо смазанный замок, Фландерс коротко рассмеялся, словно угадав, зачем тут навешен замок.

— Все в порядке, — крикнул он Мак-Грегорам, — Вот и покончено со здешними делами. Хотите, подброшу вас в Мехабад на своем «лендровере».

Фландерс прикатил сюда по той же горной дороге, по которой вез Мак-Грегоров в деревню Таха. Кэти стала подыматься с Фландерсом на дорогу к «лендроверу», а Мак-Грегор за ней — хоть и опасаясь собак на тропе, но приотстав устало: сказывалось бессонное нервное напряжение.

— Побыстрей, пожалуйста, — раздраженно бросила ему Кэти. — Начинается дождь, и я не хочу промокнуть. Здесь и обсушиться негде.

Ускорив шаг, Мак-Грегор взял под руку запыхавшуюся Кэти. Но она не приняла его руки, убрала локоть.

Сидя на переднем сиденье, она продолжала посмеиваться, перебрасываться колкими шутками с ведущим машину Фландерсом. Мак-Грегор сел позади, рядом с персом, и, борясь с дремотой, слушал их голоса. Машина мягко катила с гор, и на спуске к озеру Урмия он уснул, а проснулся лишь у полицейского участка в Мехабаде, куда просил Фландерса их довезти.

— До скорого, — весело простился с ними Фландерс. — Ждите меня в гости в Тегеране. У меня куча вопросов, — сказал он Мак-Грегору. И, отъезжая в «лендровере», крикнул: — ...Касательно нефти...

Мак-Грегор следил глазами за машиной, пока она не скрылась из виду. Затем вскинул на спину рюкзак, указал рукой вперед, на пыльную дорогу. Дом, куда они направлялись теперь, стоял почти на самом краю города, на берегу речки Садж-Булак. Владел им курд по имени Хамид-тачалыцик — богатый городской неприметный курд, наживший после войны чуть ли не состояние на четырех больших строчильных машинах, купленных из армейского излишка у американцев и тачающих, сшивающих что угодно — от автомобильных шин и парашютов до парусины и шелковых чулок. Уродливо-цементной стройки дом его был хотя и новый, но успел стать сборным местом для курдских политических деятелей, курдских дельцов и для друзей вроде Мак-Грегора.

Хамида, однако, не оказалось дома. Слуга, открывший дверь, повел их в персидскую гостиную с украшениями из цветного стекла и с настенными коврами, среди которых висел и привезенный из Мекки, яркотканый. Минут десять прождали, затем вошел ливанец Аббекр с видом человека, крепко спавшего и только что разбуженного.

— Прошу прощения, — сказал он с мягкой учтивостью дельца, — за отсутствие гостеприимства...

Пройдя обычный персидский ритуал взаимных уверений, они сели за кофе, и наконец Аббекр сообщил Мак-Грегору свои сведения о деньгах, о том, куда они были помещены, и о мерах по их розыску. Потом Аббекр положил перед собеседником на инкрустированный столик письма в банк и доверенности на имя Мак-Грегора и желтый конверт с тысячей английских фунтов на расходы.

— Денег не надо, — сказал Мак-Грегор, отстраняя их, так что конверт уперся в сытое брюшко Аббекра.

— Эта сумма вам понадобится, а быть может, и окажется недостаточной, — сказал Аббекр, опять пододвигая деньги.

— Я не возьму их, Аббекр, и не надо настаивать, — сказал Мак-Грегор.

Кэти, сидевшая на стачанной Хамидом тахте, легонько ткнула мужа в бок.

— Бери, — сказала она. — В Европе все теперь намного дороже, чем ты думаешь.

Он не знал, говорит ли Кэти в насмешку или всерьез. И все равно, в любом случае он не взял бы этих денег.

— Вы опасаетесь, чтобы не сказали, будто вы платный агент курдов? — мягко спросил Аббекр.

— Допустим, опасаюсь.

— В таком случае, не буду настаивать. Но обещайте мне, по крайней мере, что вы обратитесь в парижский банк Исмаили, к мосье Ажукиру, если вам понадобятся деньги.

— Если будет в том необходимость, — сказал Мак-Грегор и встал.

Но когда Аббекр вышел распорядиться, чтобы подали автомобиль Хамида, Кэти сказала: