Горы слагаются из песчинок

— Самая что ни на есть мировая. И лучшее тому подтверждение — твой собственный сын, — опять острит он, хотя к горлу подкатывает комок. — Не будь ты и впрямь такая, я… я не говорил бы.

— Терпения — вот чего мне не хватало, а самолюбия было через край.

Подросток, чтобы сдержать слезы, говорит взахлеб, горячо, он витийствует:

— Здоровое самолюбие не порок, но ценнейшее из человеческих качеств, могу вас уверить! Миледи? — Он подливает чаю. — Сэр? Во избежание недоразумений, последнее обращение адресовано мне. Возражения есть?

— Ну полно тебе дурачиться.

— Как же мне не дурачиться, если я дурачок. Дуралей. Дурачина!

Мать через силу улыбается. Ест она уже нехотя, да и чай прихлебывает медленно, неохотно.

— А как у тебя… с товарищами? — осторожно интересуется она.

Подросток бороздит масло острием ножа.

— Нормально, — выговаривает он наконец.

— На рождество… ну, ты помнишь… это было ужасно.

— Глупая шутка. Так что ты не волнуйся.

— А я-то с тех пор так тебя и не спросила ни о чем, — отставив чашку, виновато говорит Мать.

Подросток с трудом отрывает взгляд от безымянного пальца ее правой руки.

— Случись что, — он пытается придать голосу небрежную интонацию, — я и сам сказал бы. В конце концов…

Мать ждет продолжения, но он молчит.

— Ты и раньше мне ничего не рассказывал, — говорит она тихо.

— Так то раньше! Раньше я не хотел тебя зря волновать, вот и все. Взгляни в окно: в такую-то ясную погоду, в такой снежный январь разве придет кому в голову подкарауливать человека?

— Но ты говорил…

— Шутка это была, — перебивает ее Подросток. — Испытание. Силу воли мою проверяли: не слабак ли, можно ли иметь со мной дело, понимаешь?

— Ну и как?

— Будь спокойна. Приняли они меня в свою компанию.

— Знаешь что? — обрадованно восклицает Мать. — Давай пригласим их! В субботу вечером или днем в воскресенье… как ты решишь. Мне все равно. Приготовлю вам что-нибудь вкусненькое. Рыбу, цыпленка — что они больше любят.

— Ты прелесть, Мам, — изображает он на лице благодарную улыбку. — Только, знаешь, я не хочу тебя утруждать. Ни в коем случае.

— Что за глупости.

— Не, Мама, не нравится мне эта идея.

Но упрямство Подростка только подхлестывает Мать.

— Почему же не нравится? По-моему, идея отличная. Помню, я в твои годы плясала от радости, когда удавалось пойти на вечеринку. А угощение было — хлеб с жиром да сверху кусочек дешевой колбасы. Погоди, погоди, как мы их называли, бутерброды эти? Утонченные! Уж очень тонко их мазали жиром… Вот такие были у нас сандвичи. К чаю в лучшем случае — пресные хлебцы. А еще «жженку» пили. Ты, конечно, не знаешь, что это за напиток. Откуда тебе знать? Делали его так: разогревали на огне сахар, заливали водой, кипятили и ждали, пока остынет. Это было для нас и вино, и джус, и шампанское. Чаю настоящего тоже не было. Из чего только его не варили: из ореховой скорлупы, из шиповника. И как здорово получалось… Вам же я приготовлю, чего душа ваша пожелает. Ведь, чтобы подружиться по-настоящему, мало встречаться только на работе. И раз уж ты с прежними товарищами не встречаешься… — Она вдруг умолкает.

— Спасибо, мам, ты просто молодчина! — восторгается Подросток, ломая голову над тем, какую бы придумать еще отговорку. — Я даже не ожидал от тебя такого. Честное слово, ты молодец, — повторяет он и осторожно добавляет: — Только… вот только…

— Что только?

— Они тебя не знают… И вообще, они трудный народ… Как тебе объяснить? У них дома все по-другому, привычки другие…

Мать хохочет:

— Ну и сын у меня, боже праведный! И впрямь дурачок. Ты что, с луны свалился, Петер? Ты хоть был у кого из них дома?

— Нет, не бывал.

— Ошибаешься, если думаешь, будто живут они как-то по-особенному… будто у них не такая мебель… или квартира не так оборудована… Единственное различие: может быть, у одних на комнату меньше, у других на комнату больше. Родители-то у них уж в годах, обжились, поди. Не будь ты таким наивным.

— Ну, не знаю, — пожимает плечами Подросток.

Мать продолжает серьезно:

— Нет, плохо я тебя воспитала, Петер. Далек ты от жизни.

— Разве? — пытается он отшутиться. — А кто тебе в два счета только что сготовил ужин? А ну, признавайся! Понравилось или нет?

Мать откидывает голову на спинку стула и, довольно зажмурившись, говорит:

— Ужин был царский! Подросток сияет.

— Ты прелесть, Мамочка! Ты такая, такая милая… как девчонка!

Мать открывает глаза. Он смущенно краснеет, но тут же находится:

— Это я так говорю, на всякий случай — вдруг ты не знаешь!

Она смеется счастливым беззвучным смехом. Лениво вынимает тонкие руки из-под затылка и тянется к Подростку, но коснуться его не успевает.

Телефон, чем-то смахивающий на насекомое, заливается неистовым звоном. Они переглядываются. Подросток собирается встать, но рука Матери останавливает его.

— Сиди спокойно, — говорит она. — Я устала. Да и нет сейчас настроения разговаривать с… чужим человеком.