Гоша Каджи и Венец Гекаты (СИ)

И на Марину Сергеевну снизу вверх уставились четыре пары просящих глаз. Гошин соколенок, предчувствуя замаячившую впереди возможность размять крылья на просторе, оживленно заклекотал и в нетерпении ухватился клювом за прутья клетки, словно хотел их немедленно перекусить. Ворона Роба, такая же невозмутимо-серьезная, как и хозяин, тоже не осталась в стороне, поддержав большинство. Ее оглушительно-радостное «Кар-р-р!», заметавшееся эхом по прихожей, поставило жирную точку в так и не успевшей начаться дискуссии.

— Да я что, разве против?! — удивилась женщина. — Только ведь вы голодные, наверно. Может быть сперва поужинаете? Я блинчики с мясом приготовила.

Вся компания дружно замотала головами, отказываясь от приглашения, хотя стоит заметить, что глаза Баретто при этом полыхнули азартным блеском. По всей видимости, парнишка круто подсел на магловскую пищу с легкой руки близняшек, еще в Хилкровсе познакомивших его для начала с пиццей. Но Аня, как самая рассудительная среди них, заявила непреклонно:

— Еще чего! С собой возьмем. На свежем воздухе вдвойне вкуснее будет.

Марина Сергеевна читала мысли и желания своих дочек, как легкий детективный рассказик с заранее известным окончанием. Она слегка щелкнула пальцами, победно усмехнувшись, и около ее ног вмиг очутились несколько объемистых пакетов, уже загруженных всем необходимым для ночного пикника.

— Тогда разбирайте поклажу и вперед, — скомандовала женщина, с удовольствием рассматривая удивленно вытянувшиеся лица компании.

— Так нечестно! — тут же возмутилась Анька, ожесточенно тряхнув волосами, собранными в отличие от сестры единственным хвостиком на затылке и перевязанным пестрой ленточкой. — Ты уже заранее знала, что мы всю ночь в берлоге проведем.

— А мы тут слезно упрашиваем ее на коленях, чтоб отпустила, — вторила сестре Янка. — Мам, тебе не стыдно измываться над собственными детьми в присутствии посторонних…

— Это кто еще тут посторонний?! — немедленно в три голоса поставили на место заболтавшуюся девчонку парнишки, весомо поддержанные Мариной Сергеевной.

— Подумаешь, неправильно выразилась, — близняшка невозмутимо пожала худенькими плечами, но, натолкнувшись уже на четыре осуждающих взгляда, малость засмущалась, что было внове. — Дико извиняюсь, конечно! Покорнейше прошу простить, бестолковую, — и она неожиданно с легкостью перешла на специально-ломаный английский в придачу с несусветным акцентом (и где только успела нахвататься подобного?): — I make the deepest apologies and condolences in communication by the insult put to you, dear fellow citizens. Henceforth I promise to think and speak simultaneously that to you became worse[7], е мое!

Гордо вскинув подбородок, Янка обвела присутствующих этаким пронзительным взором, что остальным сразу стало понятно: это вовсе не ей, а им стоило бы тут же провалиться этажом ниже, по пути сгорев от стыда. Это ж надо измыслить подобное: ей пришлось прощения просить!

Но так как никто исчезать сквозь пол не намеривался, девчонка решила окончательно добить всех своей небывалой вежливостью. И потому она, сохраняя невозмутимо-сосредоточенное выражение на лукавой мордашке, додумалась изобразить невероятную по художественной выразительности смесь поклона джинна (с троекратным прикладыванием ладони ко лбу, груди и животу) в одновременном сочетании с попыткой присесть в глубокий средневековый реверанс. А вся эта живописная композиция неожиданно завершилась исконно древнерусским буханьем на колени и биением лба о недавно намытый линолеум.

— Ох, ты ж еси, горюшко-то какое приключилося проклятущее, беда окаянная, лихо злополучное, сгори вонючие Перуновы носки, да и лапти тоже, — жалобно запричитала девчонка, не забывая ритмично, но осторожно прикладываться лбом об пол. — Та як же у мэни язычина тiльки трепыхнулася! Шоб вам усим повылазило боком!

Ткнувшись лбом в последний раз, Янка искоса снизу вверх глянула на неблагодарных зрителей. А те стояли, ошарашенные, с разинутыми от удивления ртами, и глазами, страстно мечтающими махнуться, не глядя, местами с бровями. Близняшка удовлетворенно хмыкнула. А затем невозмутимо поднялась с колен, неспешно отряхивая джинсы, и, подхватив парочку пакетиков из тех, что полегче, прогулочным шагом направилась в большую комнату. Да еще и хладнокровно бросила через плечо, даже не оглянувшись:

— Вы, это, рты-то закройте, теперь можно. А то, не дай бог, комары налетят — плеваться замучаетесь. Спектакль уже закончился, жаль только зрители в современном искусстве ни уха, ни рыла не понимают. Это ж самый авангардный модерн с хип-хопом «три прихлопа» пополам! Но разве от вас дождешься аплодисментов, желательно бурных и продолжительных, плавно переходящих в овацию. Про закидывание букетами алых роз я уж так и быть скромно промолчу. Ну и фиг с вами! Зато теперь будете знать, как маленьких девочек доводить до белого каления.

Янка остановилась и, небрежно оглянувшись на немую сцену за спиной, строго и деловито поинтересовалась:

— Ребята, так вы идете в берлогу? Или решили на коврике у двери заночевать? Дело хозяйское…