Госпитальер и Робеспьер

– Отвечу, – усмехнулся Сомов. – Приостановить нейтрализацию защитсистем! – приказал он.

– Исполнено, – сообщил комп.

– Что происходит?! – завопил капитан.

– Отбой! – приказал Сомов. – Связь с комиссией по медикопроблемам ГКОБ.

– Напоминаю, что работа со стандартным нитевиком «Эдисон-979» требует значительных энергозатрат, а лимит на галактконтакты перекрыт еще четверо стандарт-суток назад, – назидательно занудил комп.

– Молчать. Исполнение.

– Исполняю… – Через восемь минут пришло сообщение: – Транспорт «Цвета радуги» находится в секторе Сердце Скорпиона по программе «Заслон» противоэпидемиологической службы ГКОБ, – сообщил комп.

– А кто же это? – сердце у Сомова упало.

Он терпеть не мог неприятностей. Не переваривал жизненные трудности. Он обожал размеренную жизнь, спокойствие и любил азарт лишь научного поиска. Но так получалось, что он всегда оказывался втянутым в события, мягко говоря, неординарные и опасные.

– Неизвестный звездолет, назовитесь! – потребовал Сомов и ударом по красной висящей в пространстве перед ним кнопке активизировал защиту комплекса на сто процентов.

– Неизвестный звездолет выключил свой защиткокон, – проинформировал комп.

– Увеличение.

Точка на экране начала расползаться.

– Вот черт, – прошептал Сомов, глядя, как точка приобретает очертания боевого космического корабля.

– Тяжелый штурмовик класса «Торнадо», – сообщил комп.

– Наша защита выдержит?

– Тяжелый штурмовик не в состоянии нейтрализовать силовое покрывало и защиткомплекс госпиталя.

– А это что?! – подался вперед Сомов.

В углу экрана вскипели три точки и запузырились.

– Переход из надпространства. Характеристики объектов схожи с тяжелыми штурмовиками «Торнадо».

– Четыре штуки, – Сомов хлопнул по подлокотнику. Ему захотелось сейчас очутиться подальше отсюда.

Сомнений не оставалось. На космический госпиталь обрушилась вражеская эскадра…

***

Пациентов клиники Форбса прозвали «морскими коньками», а саму клинику – «сортиром Нептуна». Почему в сортире бога моря должны лечиться лица, страдающие душевными заболеваниями, непонятно, но пути фольклора неисповедимы.

Аризонская специализированная психиатрическая клиника Форбса была хорошо известна на всех обитаемых мирах. Лечение в ней стоило целого состояния. Между тем многие записывались туда в очередь, растянувшуюся на полтора года. Все считали, что потомки известнейшего психиатра неоюнговской волны Дэвида Д. Форбса способны творить чудеса, закручивая разболтавшиеся винтики в человеческих мозгах. Недостатка в психопатах, наркоманах, сенсорных идиотах и компьютерных «провалыциках» в Аризоне не было. Так что клиентура не переводилась. И, судя по всему, не переведется никогда.

Помимо «морских коньков» в клинике были еще и те, кого допущенные к государственным секретам грифа «Лима-два» (а от него не так далеко до высшего грифа «Лима») называли «акулами-вонючками». «Акулы» являлись пациентами, а если точнее – пленниками спецотделения, работавшего по сверхсекретной федеральной программе. Про него знало весьма ограниченное число врачей-психиатров и высшее руководство аризонских спецслужб.

Клиника располагалась на глубине восьмидесяти метров на дне океана курортной планеты Монтана, входящей в ОПА – Объединенные планеты Аризоны. ОПА относилась к одной из двух сверхдержав Галактики Человека.

Ощущение смены дня и ночи постоянно поддерживали стереокартинки в окнах подводной станции, и поэтому немногочисленному медперсоналу и больным казалось, что клиника находится на поверхности океана.

Ведущий врач спецотделения доктор Сэмюэль Ричардсон, известный больше медикам всей обозримой галактики под псевдонимом Док Сэм, прославившийся среди широкой публики своими текстовыми кристаллами под названиями «Записки сумасшедшего психиатра» и «Размышления гения Дока Сэма», вошел в «наблюдательную» и хмуро поприветствовал дежурного специалиста:

– Привет, Утконос, – он обожал давать своим сотрудникам и пациентам разные клички и потому никогда не помнил их настоящих имен. – Как наши дела?

Для проверки состояния больных Доку Сэму не понадобилось делать обход, достаточно было пройти в штаб (почему-то в спецсекторе привилась военная терминология, что неудивительно, если учесть количество агентов спецслужб и офицеров Пентагона, которые постоянно сшивались здесь). В штабе всегда находился дежурный врач. Туда на комп поступала и обрабатывалась вся информация о жизнедеятельности всех органов и систем пациентов отделения.

Доктор Браун, прозванный Утконосом, сидел в кресле, напоминающем кресло капитана космолайнера. Перед ним зависли в воздухе сложные цветные объемные диаграммы. Нормальному человеку они не говорили ничего, но специалист просматривал их с такой же легкостью, как просматривают комиксы. Достаточно было беглого взгляда, чтобы понять, как живут пациенты, каково состояние их здоровья. А главное, не возникла ли где она – пугало и богиня спецотделения, причина его создания и головная боль персонала – госпожа Аномалия.

– Ночь прошла спокойно, – сообщил доктор Браун, нос которого действительно чем-то напоминал утиный клюв.