Господь

Зато об Иуде, старшем из сыновей Иакова, сказано, что он «родил Фареса и Зару от Фамари». А Фамарь была его собственной невесткой, женой его старшего сына, рано умершего. Потом в брак с ней вступил его брат Онан, согласно Закону, но неохотно, и не обеспечивая ее прав. Это разгневало Бога, и Онан умер. Тогда Иуда отказал ей в третьем сыне, боясь и его потерять. После этого Фамарь однажды оделась блуд-ницей и стала на безлюдном перекрестке поджидать своего свекра, пошедшего стричь овец. Так у нее и появились близнецы Фарес и Зара, и через Фареса продолжился род (Быт 38)... О Соломоне сказано, что он «родил Вооза от Рахавы». Рахава же в Иерихоне приняла соглядатаев Иисуса Навина, и была она язычницей, как Руфь, «содержательницей постоялого двора» или «блудницей» - в Ветхом Завете эти выражения употребляются одно вместо другого (Ис Нав 2)...

И еще: «Давид царь родил Соломона от бывшей за Уриею». Давид был царственный муж. Отблеск избранности лежал на нем с юности. Объятый духом Божиим, он был поэтом и пророком. В продолжительных войнах он заложил основание Израильского царства. В нем сочетались величие и страстность борца, он был великодушен, но также суров и беспощаден, когда считал это необходимым. Однако большим пятном на его чести лежит имя Вирсавии, жены одного из его офицеров, Урии Хеттеянина, доблестного и верного человека. Когда тот был в походе, Давид обесчестил его брак. Урия вернулся, чтобы донести о ходе боев за город Равву; тогда царь испугался и попытался недостойными уловками скрыть случившееся. Это не помогло, и тогда он отослал его опять на войну с письмом: «Поставьте Урию вперед, где будет кипеть сражение, и оставьте его одного, чтобы он был поражен и умер». Так и случилось, и Давид взял себе его жену. Пророк Нафан открыл ему, что его поведение разгневало Бога. Потрясенный Давид замкнулся в себе, каялся и постился, пережил смерть своего ребенка, - но потом он, как написано, встал, поел и пошел к Вирсавии. Соломон был ее сыном (2 Цар 11 и 12).

Он стал одним из нас, говорит ап. Павел о Господе, «искушенным во всем, кроме греха» (Евр. 4.15). Стал причастным ко всему человеческому. Ряды имен в родословных показывают нам, что это означает - войти в человеческую историю с ее судьбой и ее греховностью. Он ни от чего не отстранялся.

В долгие тихие годы в Назарете Иисус, вероятно, задумывался иногда над этими именами. Как глубоко должен был Он тогда чувствовать, что значит человеческая история! Все великое в ней, все сильное, смутное, немощное, темное и злое, на чем зиждились Он сам и Его существование, взывало к Нему, чтобы Он принял все это в Свое сердце, принес к стопам Бога и за все ответил.

2. Мать

Чтобы понять, что за дерево перед нами, нужно обратить взоры к земле, где скрыты его корни и из которой соки восходят в ствол и ветви, в цветы и плоды. Поэтому следует вглядеться в почву, из которой восходит Господь, а эта почва — Мария, Его Мать.

Согласно Писанию, Она была царской крови. Каждый человек представляет собой нечто единственное, существующее однократно и само по себе; сложные связи его происхождения не доходят до его глубинной сущности, где он предстоит перед собой и перед Богом. Здесь нет ни «если» ни «потому что», «нет уже иудея , ни язычника, нет раба, ни свободного» (Гал 3.28). Это верно, - но величие, как и нечто сокровенное, выявляющееся даже в самом малом, зависит именно от благородства человека. С истинно царским благородством ответила Мария на обращение к Ней ангела. Она ощутила приближение чего-то невероятного. Смело довериться Богу - вот, что требовалось от Нее. Она сделала это просто, с бессознательным величием. Значительную часть этого величия Она почерпнула, конечно, из прирожденного благородства Своего существа.

И вот теперь Ее судьба определяется судьбой Ее Ребенка. Начало положено, и путь ведет все дальше: вот вклинивается боль между Нею и человеком, с которым Она обручена... Вот она отправляется в Вифлеем и там в нужде и бедности дарует жизнь своему Ребенку... вот Она вынуждена бежать и жить на чужбине, вырванная из всего привычного и надежного; неуверенность в будущем и превратности судьбы становятся Ее уделом, пока Она не получает возможности вернуться домой.

Когда затем Ее Сын в двенадцать лет остается в храме и Она находит его после тревожных поисков, Ей, как будто впервые открывается божественная отчужденность Того, что вошло в Ее жизнь (Лк 2.41-50).

На естественный упрек: «Чадо! Что Ты сделал с нами? Вот, отец Твой и Я с великой скорбью искали Тебя» -Отрок отвечает: «Зачем было вам искать Меня? Или вы не знали, что Мне должно быть в том, что принадлежит Отцу Моему?». В этот момент Она должна была почувствовать, что теперь начало сбываться предсказанное Симеоном: «И Тебе Самой оружие пройдет душу» (Лк 2.35). Ибо что же это значит, когда ребенок в такую минуту дает встревоженной матери ответ, категорически исключающий всякое сомнение: «З^чем ты Меня искала?» Не удивительно, что в повествовании говорится далее: «Но они не поняли сказанных Им слов».