Господь да благословит решение мое (Император Николай II во главе действующей армии и заговор генералов)

Здесь следует сказать о христианском восприятии Императором Николаем II этой невиданной войны, как Промысла Божьего. Мы уже писали, что Государь почти каждый день посещал церковь, кроме того, постоянно присутствовал на общих молебнах в войсках, в день Святой Пасхи христосовался с воинами Личного Конвоя. В его дневниковых записях и письмах к Государыне той поры мы постоянно встречаем свидетельства глубокой православной веры Императора-Воина. "Удостоился приобщиться Святых Тайн", "поехал на освящение красивой небольшой церкви", "заехал поклониться иконе Остробрамской Божьей Матери", "был у всенощной", - встречаем мы постоянно в личных бумагах Государя. 30 мая 1916 года Государь записал в своем дневнике: "Около 10 часов пошел с Алексеем в церковь; обедня кончилась и икона Владимирской Божьей Матери была вынесена на площадку против моего дома и здесь был отслужен молебен. Затем все начали прикладываться. Когда мой доклад окончился - икону понесли на станцию - она посетит войска Западного фронта"{315}.

Эта глубокая вера в Бога давала Императору силы и уверенность в победном завершении войны. Но как разительно отличалась его искренняя вера от формальной обрядности большинства окружавших его лиц! Уверенность Царя в победе основывалась на уповании в милость Божию; пессимизм военных - на неуверенности в собственных силах. "В Ставке нет ни одного человека, - писал князь Н.Д. Жевахов, - способного понять глубокую натуру Государя. Если не всеми, то значительным большинством религиозность Государя объясняется "мистикой", и люди, поддерживающие веру и настроения Государя, - в загоне... Государь не только одинок и не имеет духовной поддержки, но и в опасности, ибо окружен людьми чуждых убеждений и настроений, хитрыми и неискренними. На этом гладком фоне, полированном внешней субординацией, где все, казалось, трепетало имени Царя, все склонялось, раболепствовало и пресмыкалось, шла закулисная, ожесточенная борьба, еще более ужасная, чем на передовых позициях фронта... Там была борьба с немцами, здесь - борьба между "старым" и "новым", между вековыми традициями поколений, созданными религией, - и новыми веяниями, рожденными теорией социализма; между слезами и молитвами и тем, что нашло такое яркое отражение в словах протопресвитера Шавельского, сказанных им о крестном ходе: "Некогда заниматься пустяками". Я осязательно почувствовал весь ужас положения и тем больше, что самая война мне казалась ненужной и, сама по себе, являлась победою "нового", к чему так неудержимо стремились те, кто ее вызывал, и за которыми так легкомысленно шли все, отвернувшиеся от старого"{316}.

Г) Русское командование и западные союзники в 1916 году