Господь хранит любящих

Я схватил мокрую палку, о которую споткнулся, и раскрутил ее над головой. Я почувствовал всю ее тяжесть, она выворачивала мне плечо. Тогда я отпустил ее. Палка со свистом полетела сквозь туман. Она должна его настичь, молил я, с трудом переводя дыхание, должна настичь его…

Палка угодила ему между лопаток. Раздался глухой звук, потом человек застонал и мешком повалился в снег. Наверное, это выглядело комично, когда я, теперь на одной ноге, большими прыжками скакал к нему. Чуть было не упав снова и снова, я все-таки в несколько прыжков добрался до него — как раз в тот момент, когда он собирался подняться. Я схватил его за плечи и толкнул головой в снег. Он лежал ничком и стонал. Я бил и пинал его, куда только попадал. Мои глаза налились кровью. Я словно обезумел.

Не знаю, по какой жуткой логике я вдруг решил, что нашел того, кто отнял у меня Сибиллу, того, кто был во всем виноват. У меня стучало в висках, голова гудела. Мне не хватало воздуха. Стоя на коленях в снегу, я схватил мужчину и резко развернул его к себе. Мне надо было увидеть лицо этого сукиного сына. И я его увидел. Это был не мужчина. Это была женщина.

3

Мокрые белые волосы прядями свисали на лоб. Ей было не больше тридцати пяти, но у нее были совершенно седые волосы. Щеки были измазаны кровью и снегом. Огромные светлые глаза. Через приоткрытые губы виднелись зубы. Она смотрела на меня, и в ее взгляде не было ничего, кроме неприкрытого страха. Ни разу в моей жизни я еще не видел столько страха в глазах человека. Я отпустил ее, и она навзничь упала в снег, и так и лежала неподвижно на спине, в своем тяжелом пальто мужского покроя. Ноги, одетые в брюки, были неестественно вывернуты. Она не шевелилась и только смотрела на меня.

— Кто вы? — спросил я.

Она прижала ко рту кулак.

— Почему вы побежали, когда я вас окликнул?

Женщина не ответила и стала дрожать.

— Отвечайте, — сказал я негромко.

Она по-прежнему молчала. Я сказал:

— Я буду вас бить, если вы не станете отвечать.

Она ничего не ответила. Я ударил ее по лицу. Воздух со свистом вырвался через ее сжатые зубы, но она ничего не сказала.

Я поднялся, с трудом переводя дыхание:

— Вставайте!

Этот приказ она медленно, дрожа всем телом, выполнила. Она была на голову ниже меня. Механически она отряхнула изящными, почти детскими руками снег с пальто. Я схватил ее за плечо и сделал, ковыляя, два шага по направлению к вилле. И тут она заговорила:

— Нет!

Женщина остановилась. Она упиралась, она пыталась высвободиться из моей железной хватки:

— Только не в дом! Пожалуйста, не в дом!

— Ну конечно! — сказал я. — Ну конечно! — И потянул ее за собой.

— Нет! — жалобно заскулила она. — Пожалуйста, пожалуйста! Я сделаю все, что вы хотите, все — но только не в дом! Пожалуйста!

Она затопала ногами. Я развернулся и влепил ей пару пощечин. Она разрыдалась.

— Вперед! — скомандовал я.

Теперь она шла не сопротивляясь. Я толкнул входную дверь:

— Заходите!

Она стояла передо мной как вкопанная. Лицо у нее побледнело, осунулось. Должно быть в иных обстоятельствах она показалась бы миловидной. У нее были прозрачные голубые глаза. Совершенно седые волосы выглядели абсолютно неуместно. Она была примерно в возрасте Сибиллы. Мысль о Сибилле подействовала на меня ужасно. Мне пришлось взять себя в руки, иначе я прибил бы эту женщину. Я затолкал ее в небольшую освещенную гостиную и проверил дверь. Изнутри ее можно было закрыть, повернув язычок английского замка.

Я прислонился спиной к холодному дереву двери и посмотрел на женщину. Она тем временем опустилась в стоявшее перед зеркалом кресло. В гостиной был небольшой гардероб, пара старых картин, камин и немного оловянной посуды. Был еще ковер и множество дверей. Все двери были закрыты. Чужая женщина сидела тут и рыдала. Ноги она вытянула, руки безвольно повисли, а по бледному, грязному лицу текли слезы.

— Говорите, как вас зовут и что вы здесь искали. Говорите правду.

Она подняла свое залитое слезами лицо и попыталась что-то сказать. Но ее дрожащие губы выдавали лишь отдельные звуки, она мычала и бормотала, как пьяная.

— В чем дело? Я не понимаю вас.

Женщина сникла и опять заскулила. Я подошел к ней:

— Вы меня слышите?

Она кивнула. Я увидел, что ее покрытые красным лаком ногти обломались и были черными от набившейся под них мокрой садовой земли. Руки дрожали так сильно, что дергались на коленях вверх-вниз. Я сказал:

— Мое имя Голланд. Я приехал сюда, чтобы встретиться с господином Тренти. Вы знаете господина Тренти?

Она снова кивнула.

— Вы здесь потому, что тоже хотели с ним поговорить?

Она кивнула в третий раз. Стояла тишина, мертвая тишина в этом доме. Над холодным камином висела большая картина, изображавшая английскую охоту. Я смотрел на собак и лошадей. На охотников в красных костюмах.