Господь

Правитель ужасается. Время в религиозном отношении неспокойное. Повсюду ощущается наличие чего-то таинственного. Все время рассказывают о божествах, которые спускаются к людям и находятся среди неузнанными. Скептику приходит в голову мысль: может быть, таинственный Человек подобен им? Он опять вводит Его в преторию и спрашивает: «Откуда Ты?» Иисус не отвечает. Пилат снова говорит: «Мне ли не отвечаешь? не знаешь ли, что я имею власть распять Тебя и власть имею отпустить Тебя? Иисус отвечает: ты не имел бы надо Мною никакой власти, если бы не было дано тебе свыше; посему более греха на том, кто предал Меня тебе».

Пилат хочет избежать конфликта с неземными властями. Он хочет освободить таинственного Человека и говорит это Синедриону. Обвинители ловят его на том, в чем он наиболее уязвим: «Если отпустишь Его, ты не друг кесарю; всякий, делающий себя царем, противник кесарю!» Таким образом, они победили. Религиозные вопросы интересны, но как только начинается борьба за жизнь и карьера его оказывается в шатком положении, как только появляется опасность, что посол может быть отправлен в Рим и что его действия могут быть рассмотрены двусмысленно при дворе царя, — религиозные вопросы теряют свою важность.

Итак, он разрешает обвинителям снова подняться, и сам садится на место судьи. Еще раз, с нерешительностью, которая бессильна перед фанатичной волей обвинителей; да, он старается спасти Иисуса: «се Царь ваш. Но они закричали: возьми, возьми, распни Его!» Можно только сочувствовать Пилату, видя, как этот слабый человек, вопреки своим лучшим намерениям, припирается к стенке несправедливостью: «Царя ли вашего распну?» «Первосвященники отвечали: нет у нас царя, кроме кесаря!» (Ин 19.4-15). Тогда, наконец, он предал Его им на распятие. И после символического жалкого жеста омовения рук: «Невиновен я в крови Праведника Сего; смотрите вы» - он отвечает им с легкомыслием, на которое народ жестоко реагирует: «Кровь Его на нас и на детях наших» (Мф 27.23-26). Тогда, отпустив им Варавву, предал им Иисуса на распятие.

Рассказ евангелистов дышит истиной. Он никогда не становится патетическим. Рассказано только, что произошло и что было сказано. Нигде не говорится о том, что происходит в душе Иисуса или в душах самих повествователей. Нам было бы достаточно подумать о том, как современный писатель рассказал бы о подобных событиях, чтобы почувствовать простоту, с которой здесь столь правдоподобно излагаются события. Поэтому эти сообщения так достоверны - и вместе с тем лишены всякой риторики. Каждое из этих высказываний имеет бесконечное содержание; но они выражают ровно столько, сколько могут почерпнуть из них наши разум и любовь. Недаром верующий народ создал из этих немногочисленных страниц комментарий, состоящий из созерцания, молитвы и вдохновляющий на действие - «крестный путь».

Как таинственно и собранно держит себя Иисус! Нужно отбросить привычку видеть в Нем «сладчайшего Спасителя», ставшего за два тысячелетия таким знакомым первообразом любви и терпения, чтобы почувствовать, что на самом деле Он нам вовсе «незнаком». Никакой грандиозной борьбы, никаких поражающих воображение ответов, никакого таинственного величия, которое подчинило бы себе противников или заставило бы их выйти из себя и в чрезмерном возбуждении убить Его. Суд идет по намеченному пути, достигает предусмотренного результата, а Иисус - да как же Он, собственно, Себя ведет?