Читаем Господа Чихачёвы полностью

Мои научные руководители из Колумбийского университета, профессор Ричард С. Уортман и профессор Марк Л. фон Хаген, ныне покойный, поддерживали меня в период работы над диссертацией и великодушно стали ее читателями. Также я многим обязана поддержке и критике профессора Барбары Алперн Энгель из Университета Колорадо в Боулдере. Сьюзан Смит-Питер из Колледжа Статен-Айленд не только впервые рассказала мне о Чихачёвых, но и делилась своими знаниями, пока я занималась этим проектом. Мишель Ламарш Маррезе, чьи научные работы впервые заставили меня задуматься над темой данного исследования, щедро делилась со мной имеющимися знаниями и дала несколько прекрасных советов (а также в нужный момент дополнила мои материалы важной ксерокопией из библиотеки Хельсинки). Работа бок о бок с Беллой Григорян, замечательной коллегой и подругой, служила неизменным источником вдохновения. Профессор Элис Кесслер-Хэррис и профессор Ирина Рейфман давали бесценные советы при написании диссертации, которые оказались весьма полезными при редактуре. В Колумбийском университете я также многое почерпнула на оживленных аспирантских семинарах под руководством профессора Кесслер-Хэррис и профессора Брэдли Абрамса. Я благодарна всем своим сокурсникам, и особенно Алин Волдуар, за внимательное прочтение черновиков и комментарии, поддержку и дружбу. Кроме того, я признательна Алин за переводы с французского, при этом все возможные ошибки – на моей совести. Благодарю за ценные комментарии всех участников семинара по славяноведению в Колумбийском университете и коллоквиума по русистике в Институте Гарримана, а также всех, кто присутствовал на конференциях, где я выступала с докладами по некоторым темам, представленным в этой книге.

Куинс-колледжу Городского университета Нью-Йорка я благодарна за предоставление мне академического отпуска для работы над этой книгой. Я также очень высоко ценю моральную и материальную поддержку коллег и администрации исторического факультета. Книга стала лучше благодаря анонимным рецензентам из издательства Оксфордского университета, а также вдумчивой и интенсивной редакторской работе Нэнси Тофф и Сони Тайко.

Моя увлеченность работой стала своеобразным «испытанием» для моих родных и друзей. Я благодарю моих родителей – Крис Смит Пикеринг и Дэниэла Пикеринга и особенно мою старшую дочь Аню за ее терпение. Эта книга никогда бы не была закончена без душевной и интеллектуальной щедрости Сергея Антонова, который был моим первым читателем, редактором, критиком, оказывал всемерную поддержку в течение всей работы над книгой.

<p>Предисловие</p>

В 1970‐х годах в малоизвестном советском городе Коврове рабочий завода и сын бывшего бойца Красной армии Олег Чихачёв получил звание «Почетный ветеран труда». Олег был ничем не примечательным советским гражданином, но всего два поколения назад его семья владела несколькими дворянскими имениями. Его отец Анатолий, сын дворянина, в начале 1920‐х годов, по окончании Гражданской войны, уволился из Красной армии и стал учителем математики. Тетя Олега, Елена, помогла превратить принадлежавший семье особняк в деревенскую школу и до замужества преподавала в ней. Новая советская власть ассимилировала множество бывших дворян, включая семью Олега. Среди них были как те, чьи семьи оказались недостаточно состоятельны или влиятельны, чтобы эмигрировать после революции 1917 года, так и те, кто избежал недоброжелательного внимания большевиков или мстительности местных крестьян, а также те, кто не был достаточно полезным, чтобы новый режим активно мог использовать его в качестве «буржуазного специалиста»[2].

В бурные годы революции и Гражданской войны значительная доля общенационального и местного исторического наследия России была уничтожена, но к середине 1920‐х годов краеведческое движение вступило в новый период расцвета: возможно, это была реакция на недавнюю потерю столь значимой части традиции[3]. В 1925 году собрание документов Чихачёва было передано вновь учрежденному Государственному историческому архиву Ивановской области. Несколько книг, принадлежавших ранее давно покойному предку Чихачёва, перешли в собственность Шуйского краеведческого музея. Сегодня эти документы представляют собой, насколько нам известно, наиболее обширный и подробный архив помещичьей семьи, хранящийся в российской провинции.

Перейти на страницу:

Все книги серии Historia Rossica

Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения
Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения

В своей книге, ставшей обязательным чтением как для славистов, так и для всех, стремящихся глубже понять «Запад» как культурный феномен, известный американский историк и культуролог Ларри Вульф показывает, что нет ничего «естественного» в привычном нам разделении континента на Западную и Восточную Европу. Вплоть до начала XVIII столетия европейцы подразделяли свой континент на средиземноморский Север и балтийский Юг, и лишь с наступлением века Просвещения под пером философов родилась концепция «Восточной Европы». Широко используя классическую работу Эдварда Саида об Ориентализме, Вульф показывает, как многочисленные путешественники — дипломаты, писатели и искатели приключений — заложили основу того снисходительно-любопытствующего отношения, с которым «цивилизованный» Запад взирал (или взирает до сих пор?) на «отсталую» Восточную Европу.

Ларри Вульф

История / Образование и наука
«Вдовствующее царство»
«Вдовствующее царство»

Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.

Михаил Маркович Кром

История
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»

В книге анализируются графические образы народов России, их создание и бытование в культуре (гравюры, лубки, карикатуры, роспись на посуде, медали, этнографические портреты, картуши на картах второй половины XVIII – первой трети XIX века). Каждый образ рассматривается как единица единого визуального языка, изобретенного для описания различных человеческих групп, а также как посредник в порождении новых культурных и политических общностей (например, для показа неочевидного «русского народа»). В книге исследуются механизмы перевода в иконографическую форму этнических стереотипов, научных теорий, речевых топосов и фантазий современников. Читатель узнает, как использовались для показа культурно-психологических свойств народа соглашения в области физиогномики, эстетические договоры о прекрасном и безобразном, увидит, как образ рождал групповую мобилизацию в зрителях и как в пространстве визуального вызревало неоднозначное понимание того, что есть «нация». Так в данном исследовании выявляются культурные границы между народами, которые существовали в воображении россиян в «донациональную» эпоху.

Елена Анатольевна Вишленкова , Елена Вишленкова

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги

1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах
Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах

Когда мы слышим о каком-то государстве, память сразу рисует образ действующего либо бывшего главы. Так устроено человеческое общество: руководитель страны — гарант благосостояния нации, первейшая опора и последняя надежда. Вот почему о правителях России и верховных деятелях СССР известно так много.Никита Сергеевич Хрущёв — редкая тёмная лошадка в этом ряду. Кто он — недалёкий простак, жадный до власти выскочка или бездарный руководитель? Как получил и удерживал власть при столь чудовищных ошибках в руководстве страной? Что оставил потомкам, кроме общеизвестных многоэтажных домов и эпопеи с кукурузой?В книге приводятся малоизвестные факты об экономических экспериментах, зигзагах внешней политики, насаждаемых доктринах и ситуациях времён Хрущёва. Спорные постановления, освоение целины, передача Крыма Украине, реабилитация пособников фашизма, пресмыкательство перед Западом… Обострение старых и возникновение новых проблем напоминали буйный рост кукурузы. Что это — амбиции, нелепость или вредительство?Автор знакомит читателя с неожиданными архивными сведениями и другими исследовательскими находками. Издание отличают скрупулёзное изучение материала, вдумчивый подход и серьёзный анализ исторического контекста.Книга посвящена переломному десятилетию советской эпохи и освещает тогдашние проблемы, подковёрную борьбу во власти, принимаемые решения, а главное, историю смены идеологии партии: отказ от сталинского курса и ленинских принципов, дискредитации Сталина и его идей, травли сторонников и последователей. Рекомендуется к ознакомлению всем, кто родился в СССР, и их детям.

Евгений Юрьевич Спицын

Документальная литература
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука