Господа, это я!

— Пусть приходит, найдем ему местечко, — сказал Серго.

А Камо, запертый на Великокняжеской, прикидывал, как ему быть дальше. «Сейчас мне надо пробраться в Тифлис, прозондировать почву, чтоб с оказией переправить деньги на север, Камо ищут не среди приезжих, а среди выезжающих из Тифлиса».

Внезапно осенила мысль: «жениться» на Фаро и под ручку с ней сесть в поезд, идущий на север, а чтобы не возникло никаких подозрений, явиться на вокзал в праздничном настроении, в шикарном, с иголочки костюме, чтобы публика приняла его за отпрыска богатой еврейской семьи, который с новобрачной выезжает за границу в свадебное путешествие. По дороге они с Фаро сойдут на одной из станций. Отсюда он двинется к Тифлису, а «невеста» вернется домой. Из Тифлиса он поедет в Петербург, оттуда — в Финляндию, где увидится с Владимиром Ильичом. И вручит ему деньги: «Вот, Владимир Ильич, на эту сумму можно приобрести оружие для наших боевых товарищей».

Погоди, Камо, зачем так спешишь? Не забегай вперед. Ты сейчас не в Петербурге, а в Баку, в доме по Великокняжеской улице, под замком, и ждешь прихода хозяйки дома.

Наконец в замке щелкнул ключ, и в коридоре зажглись свечи, высветив два женских силуэта. Камо лениво вытянулся на тахте, будто все это время беспечно пролежал тут.

— Где вы пропадали?

— Думаешь, так легко найти костюм на глазок, да еще среди ночи? — сказала Фаро. — Все в порядке, не беспокойся. Вот, держи, это то, что тебе нужно. По-моему, наряд Серго Мартикяна будет тебе впору. Если где и не так будет сидеть, не беда. В конце концов, не сватаешься же ты и не женишься.

— Гм! — хмыкнул Камо, разглядывая костюм. — Дело в том, что, возможно, я и женюсь, ну, скажем, на тебе, и мы с тобой отправимся в Ростов, в вагоне первого класса, как и надлежит нефтепромышленнику с супругой. Такая у меня идея.

— Ну да, идей у тебя хоть отбавляй! А пока бери вот шляпу, сорочку и галстук. И сматывай отсюда удочки, ступай вот по этому адресу. В Баку ты не пропадешь. Не забудь сказать: «Я к Елене Георгиевне с добрыми вестями от ее брата».

— Ясно. Спасибо, — насвистывая, Камо прихорашивался перед зеркалом. — А ничего, смотрится. Брюки чуточку великоваты, но ничего, потуже затяну ремень.

Пока Камо радостно, то по-армянски, то по-русски расхваливал свою обновку, хозяева лудильной мастерской стелили ему постель. Если даже к ним пожалует участковый полицейский, то вряд ли догадается, что за иконой Богородицы находится еще одна дверь. За дверью тесная узкая комнатенка с выходом во двор. По обе стороны иконы Серго и Сато поставили две статуэтки святых.

Раздался стук в дверь. Они осторожно открыли ее и, узнав, что гость пришел с добрыми вестями от брата Елены Георгиевны, впустили его.

— Здрастье.

— Здрастье. Будем знакомы, это моя жена, Сато, Фаро вас успела накормить? А то прошу, без стеснения.

— Ради бога, не беспокойтесь. Об одном только прошу: я устал как грузчик. Мне бы поспать где-нибудь до утра. Ужас, как устал.

Серго Мартикян сдвинул щеколду-невидимку, отодвинул икону Богородицы, приспособленную вместо двери, и в проеме мелькнул слабый свет, падающий из крохотного окошка, примыкающего почти к потолку. В комнатенке, на никелированной кровати была постлана мягкая постель, рядом стоял стул.

Мартикян вставил ключ в замок другой двери:

— За этой дверью наш двор, оттуда ты сможешь выйти на улицу. Что ж, располагайся. Доброй тебе ночи!

…Прошел день, второй, третий. Отъезд в Тифлис затягивался. Фаро как в воду канула. Камо нервничал, от долгого лежания побаливали ребра, спина затекла, и, чтобы размяться, он время от времени выходил во двор, делал упражнения. Но на улицу — ни шагу.

…Фаро, Фаро! Сколько она ради него набегалась, раздобыла еще один костюм — как по нему сшитый. Сорочку, галстук, широкополую шляпу подарил доктор Георгенбурген, сочувствующий большевикам, член общества Красного Креста. Его жена была дочерью богачей Цейтлинов, у нее в Париже проживали богатые родственники, как раз в те дни приславшие ей посылку. Фаро пришлось несколько раз проделать путь от Великокняжеской до Большой Морской, пока доктор, проживающий в доме своего тестя, выделил Камо обновки, из посылки.

— Костюм — немецкий, — сказала Фаро. — Его дал Тигран Исаханян, ты его не знаешь, он друг детства Богдана. Костюм он купил в Берлине и даже не успел его поносить. Признайся, ты хоть раз в жизни наряжался с таким шиком за чужой счет? Из четверти миллиона ты ведь не потратил на себя и копейки. Я-то тебя знаю. Костюм немецкий, сорочка и галстук — французские. Любой бы наверняка подумал, что ты собираешься в Париж или в Берлин.

— Париж, Берлин… Как бы хотелось уехать на край света, подальше от всех и вся! Забыться хочу, но, увы, я над собой не властен, — с грустью сказал Камо и сразу же оживился. — Сегодня уже пятница, не пора ли тебе принарядиться, жениху под стать? Жених и невеста никак. Едем в Париж! Видела б меня моя мать…

— Завтра выпрошу что-нибудь у подруг.