Господа магильеры

Первые два дня он старался себя убедить в том, что виноваты его собственные нервы, привыкшие к постоянному напряжению суетной берлинской жизни. Вполне может быть, что оба эти господина просто поправляют свое здоровье, а встречи с ними — лишь банальное совпадение, за которым не стоит никакой злонамеренности. Но с каждым следующим днем Кронберг все более убеждался в том, что для совпадения здесь места нет.

Эти двое, изображавшие из себя обычных постояльцев, играли свои роли слишком старательно, при этом часто путаясь в мелочах. Если они разыгрывали из себя банкиров на отдыхе или скучающих промышленников, то у них было мало представления о людях такого сорта. Опустившиеся аристократы? Политики? Профсоюзные шишки? Чем больше Кронберг смотрел на них, тем меньше в это верил. Не та порода. Можно надеть другой костюм, изменить лицо гримом и говорить чужими словами, но породу не спрятать. А в том, что эти двое — самые настоящие хищники, а не ленивые караси, болтающиеся обычно в комфортабельной банке «Виндфлюхтера», он уже не сомневался.

Последние сомнения отпали, когда он увидел случайный взгляд тощего с птичьим лицом, который, очевидно, Кронбергу видеть не предполагалось. В этом взгляде, холодном и внимательном, не хватало лишь одной детали — располагающейся между его обладателем и Кронбергом прицельной мушки. Но эта деталь легко угадывалась.

Розенкранц с Гильдестерном ошивались в гостинице днями напролет, лишь изредка поодиночке куда-то пропадая. Постоянно видя их, Кронберг в то же время не мог понять, на что направлено их внимание. Казалось, они одновременно были сразу везде и наблюдали за всем, что происходит вокруг них. Может, телохранители какой-то важной особы, снявшей номер инкогнито? Удобная версия, но Кронбергу пришлось ее отмести. В этом случае они опекали бы своего хозяина, так или иначе крутясь вокруг него, эти же словно находились в свободном плавании. И, что Кронбергу нравилось меньше всего, в круг их интересов определенно входили они оба — он и Штрассер.

Слишком уж часты и предсказуемы были встречи в гостиничных коридорах. Кронберг ощутил томление сродни тому, что испытываешь, стоя на палубе и глядя, как безоблачный горизонт наливается тяжестью грядущей бури, а воздух делается душным и наэлектризованным.

И только поэтому на седьмой день Штрассер был еще жив.

— Берлин, пожалуйста, — попросил Кронберг девушку и продиктовал номер из хорошо знакомых ему цифр.

— Ожидайте, — улыбнулась та, и, полминуты спустя, кивнула, — Абонент вас слушает.

Голос Мартина он услышал почти сразу же. Связь с Берлином была хорошая, оттого Кронберг различил даже звон стекла где-то на заднем плане — судя по всему, Мартин не выпускал винного бокала даже во время телефонных бесед. Не самая полезная привычка. В конце концов, так, пожалуй, можно и спиться…

— Слушаю.

— Это Кронберг. Привет.

— О, старина… Все еще на море? Не надоело отдыхать? Пора бы уже за работу. У нас тут ее хватает, уж можешь мне поверить… И, кстати, надеюсь ты не забыл захватить старому другу чайничек из арцбергского фарфора?

— Я и звоню на счет работы, Мартин. Мой отдых протекает не так гладко, как мне бы того хотелось. Море стало прохладным.

Голос Мартина в трубке сразу же стал напряженным, колючим, как электрический разряд в телефонном проводе.

— Что такое? Надеюсь, ты не схватил простуду?

— Сложно сказать. Может, и нет, но прогноз весьма неутешительный. Наверно, мне стоит показаться врачу. Как ты считаешь?

Мартин молчал несколько секунд. Кронбергу показалось, что он чувствует кислые винные пары, исходящие из черного пластика трубки, доносящиеся из самого Берлина. Когда Мартин вновь заговорил, голос у него был наигранно-спокойным.

— Все в порядке, не переживай. Лучше отправляйся к себе в номер и хорошенько отдохни. Я позабочусь о том, чтоб с тобой связался специалист.

— Так и поступлю. Отличный совет.

Из трубки ему ответили ритмичные гудки. Девушка в кабинке лишь смущенно улыбнулась ему — разъединение на линии.

Кронберг поступил именно так, как советовал Мартин — немедленно вернулся в свой номер. Слова о специалисте тоже были частью их общего кода и означали, что разговор предстоит не телефонный, но крайне важный, требующий налаженного, недоступного посторонним, канала связи. Телефонный провод слишком ненадежен для решения деликатных вопросов.

Мартин работал быстро, набранный им за годы мирной жизни вес и любовь к маленьким жизненным удовольствиям, никогда не сказывалась на его работоспособности. Поэтому Кронберг не удивился тому, что от телефонного звонка до того момента, как Мартин начал действовать, прошло немногим более десяти минут. Этого времени хватило Кронбергу для того, чтоб заказать в номер чашку кофе, со вкусом выпить ее и выкурить на террасе сигарету. Потом он сел в мягкое кресло, постаравшись устроиться поудобнее. И успел как раз вовремя.