«Господа офицеры». Неизвестная история русской армии

Опираясь на летопись «Повесть временных лет», «серьёзные историки» утверждают, что славянские племена, заселившие северные земли, выстрадали мысль, что «земля у нас обильная, порядка только нет». И решили найти себе импортного князя, чтобы тот навёл среди них порядок.

Кутузов прекрасно показал и доказал, что эта история с призванием Рюрика не только лжива, но и неправильно понимается, а её ложь, вполне возможно, и следует от неправильного понимания того, что летописцы хотели сказать.

Ну, скажем, согласно «Повести временных лет» новгородцы (вернее, будущие новгородцы, поскольку Новгорода тогда ещё не было), отбивши нападение варягов с Балтики, посылают гонцов за князем Рюриком и варягами «за море». Поскольку сегодня мы знаем, что ближайшее от них море — Балтийское, то и делается безусловный вывод, что они посылали гонцов к скандинавам или иным прибрежным балтийским народам.

Кутузов спрашивает, а кто сказал, что под словом «море» наши предки имели в виду то море, что имеем в виду мы? Напомню, что когда наши предки уже славянами вышли к реке Волхов, то то, что мы называем сегодня морем, они в последний раз видели пять тысяч лет назад, и было это море Каспийским. После этого они 5 тысяч лет передвигались исключительно сухим путём, вдали от любых морских побережий. С чего бы они придумывали слово для того, чего никогда не видели?

Для наших предков морем было обширное мокрое пространство, которое не обойдёшь. Да, это могло быть и море, но и крупное озеро, и обширное болотистое пространство. И в случае с приглашением Рюрика речь шла об озере Ильмень, и сейчас достаточно большом, а тогда оно было ещё больше. То есть находящиеся на северо-западной границе славянские племена, подвергшиеся нападению бандюков из Скандинавии, из Балтики, посылали гонцов не на север, в Скандинавию, а на юг, в Киев, к князю мощного славянского племени полян, которое уже называло себя русскими.

Логика просто кричит об этом.

Именно поляне, выйдя к границам степи, первыми столкнулись и с остатками очень агрессивных народов, и с нарождающимися агрессивными народами, такими как аланы, угры или хазары. И именно полянам должна была первым прийти в голову мысль об организации государства для своей самозащиты. Государства, оснащённого воинской силой — «кадровыми военными». А такой силой в те времена являлась дружина князя.

Речь идёт о событиях примерно 800–890 годов нашей эры. Из Википедии: «Впервые имя Рюрика упоминается в „Житии святого князя Владимира“, написанном предположительно около 1070 года монахом Иаковом Черноризцем: „самодержцю всея Рускыя земля Володимеру, вънуку же Иолъжину (княгини Ольги) а правнуку Рюрикову“. Самый ранний летописный свод из дошедших до нас, „Повесть временных лет“, был написан примерно на сорок лет позже, и там подробно излагалась история варяга Рюрика. Историкам не известны другие независимые источники по князю Рюрику». То есть первое упоминание об этих событиях появилось спустя 210–250 лет после самих событий, а о Рюрике и варягах-русь в мире известно только и исключительно из «Повести временных лет».

Понятно, что сами исторические события откладывались в коллективной памяти, откладывались и имена, и названия, посему летописцы легко могли их восстановить и спустя 250 лет путём расспросов стариков и выслушивания былин и легенд, но в «Повести…» указаныточные даты событий. А вот эти даты летописцы откуда узнали? Ведь даты людьми и сейчас легко забываются, а кто их помнил тогда, когда не было календарей, да и летоисчисление было уделом избранных? Значит, у летописцев «Повести…» были письменные первоисточники, как собственные, так и греческие, но, главное, — и языческие!

Но ведь славянские жрецы (волхвы) вели записи как минимум со времён, когда славяне покинули Венгрию, то есть с VI века, поскольку глаголица в это время уже существовала. Тогда почему киевские летописцы начали историю собственно России с 862 года и с пограничных окраин Руси, а не раньше и не с Киева, если они знали историю настолько точно, что могли указать даже год событий?