«Господа офицеры». Неизвестная история русской армии

Переехало в Крым управление фронта, Мехлис познакомился с этим управлением ближе и предложил снять с командования фронтом Козлова и Толбухина и заменить Козлова либо командовавшим 2-й Ударной армией генералом Н.К. Клыковым, либо на тот момент командующим 16-й армией К.К. Рокоссовским, поскольку Мехлис не верил, что с Козлова можно будет получить хоть какой-то толк и в будущем. Поскольку Козлов: «ленив, неумён, обожравшийся барин из мужиков. Кропотливой, повседневной работы не любит, оперативными вопросами не интересуется, поездки в войска для него наказание. В войсках фронта неизвестен, авторитетом не пользуется. К тому же „опасно лжив“».

Но генерал Клыков в это время заболел и был отправлен в тыл на лечение, а генерал Рокоссовский был тяжело ранен. Заменять Козлова и Толбухина было некем.

А немцы подтянули подкрепления и 8 мая начали наступать. И генеральско-офицерское стадо рвануло к Керченскому проливу, чтобы удрать на Тамань, либо сдавалось немцам в плен. 19 мая немцы полностью очистили Керченский полуостров от советских войск, убив и пленив 176 тысяч человек, уничтожив и захватив 3,5 тысячи орудий и миномётов, 347 танков, 400 самолётов.

В ночь на 20-е последние солдаты увезли с собой остававшегося на Керченском полуострове с солдатами до конца главного комиссара Красной Армии Л.З. Мехлиса, который по итогам этой операции написал Сталину: «Не бойцы виноваты, а руководство… Мы опозорили страну и должны быть прокляты».

Остальные генералы, разумеется, эту точку зрения не разделяли — это понятно.

Но ведь не разделяют её и историки!

Вот достаточно «раскрученный» историк даёт характеристику генералу Козлову:

«Вообще говоря, Д.Т. Козлов был одним из самых неудачливых советских военачальников. Подчеркну — именно неудачливым, а не бездарным и тупым. Конечно, он не был „Гинденбургом“, но нельзя не признать, что Дмитрию Тимофеевичу катастрофически не везло. Он каждый раз не по своей воле оказывался там, где немецкие войска были сильны на земле и в воздухе. Вместо простора для манёвра или хотя бы защищающей от всевидящего ока воздушной разведки маски лесов Козлову доставалась открытая, безжизненная степь на узком и плотном позиционном фронте. Его словно преследовало мощнейшее немецкое авиасоединение — VIII авиакорпус. Как в Крыму в мае 1942 г., так и под Сталинградом в сентябре 1942 г. самолеты VIII авиакорпуса оказывались над подчинёнными Д.Т. Козлову войсками, неумолимо неся смерть и разрушение. После Сталинграда Козлова угораздило попасть под контрудар Манштейна под Харьковом в феврале — марте 1943 г. Так, он формально оказался ответственным за сдачу Харькова, удержать который было уже никак не возможно. Этот последний эпизод переполнил чашу терпения руководства, и Д.Т. Козлова сослали из действующей армии в Забайкалье. Если бы он пересидел страшный 1942 г. где-нибудь вдали от пристального внимания VIII авиакорпуса — на Северо-Западном или Брянском фронте, — то были бы все шансы остаться в памяти потомков вполне успешным военачальником и даже закончить войну в Берлине».

Пара замечаний фактического характера к этому портрету Козлова.