Господарь

Стены подземелья покрылись плесенью и мхом. Под ногами хлюпала отвратительная жижа. От смрада стало тяжело дышать, слезились глаза. Даже факела отказывались гореть в этой преисподней. Войдя в очередное помещение, они увидели, на небольшом постаменте в центре комнаты, здоровенный гроб. Сей «шедевр» столярного мастерства, был сделан, судя по всему, совсем недавно. Едва уловимый аромат свеже-струганного дерева казался неестественным, чуждым, диким в этом, Богом забытом месте. Этот запах порождал такое странное ощущение, что Влада бросило в непроизвольную дрожь. Священники зажгли потухшее кадило и, обступив постамент с домовиной, начали читать молитву. Князь с воями, стали рядом и приготовились. По знаку архиепископа, Влад приготовил осиновый кол и отдал приказ снять тяжёлую крышку с гроба. Не прекращая молитвы, Иона приблизился. Стук крышки об пол и громкий крик Влада слились в один горестный звук. Господарь побелел настолько, что мог поспорить бледностью с вампиром, лежащем в домовине. Его руки медленно опустились. Пальцы разжались и выпустили, приготовленный кол. Черты лица мгновенно заострились. Полный отчаяния, взгляд остеклянел и стал неподвижен. Не мигая он смотрел в гроб. С широко открытыми глазами, дьявольски, похотливо усмехаясь, там лежала Виктория. Мертвенно-бледное лицо в обрамлении чёрных волос, ярко-алые, зовущие губы, глаза цвета неба. Вроде бы всё тоже, да не то. Она была неописуемо хороша. Казалось, просто устала и немного прилегла отдохнуть, по нелепой случайности выбра такое неподходящее ложе. Весь окаменевший от горя, Влад неподвижно стоял над домовиной. Не поворачивая головы глухим голосом сказал, обращаясь в Ионе. «За что, отче?»

В глазах старика заблестели слёзы. В склепе повисла абсолютная тишина. Она стала вязкой от горя и боли. Плакал не только Иона, плакали все. Только Влад не плакал. У него не осталось слёз, всё давно выплакал, в детстве ещё. Осталась только пустота. Уже была в сердце она, но Виктория заполнила её, заставила снова вернуться к жизни, захотеть жить. А сейчас снова, вырвали всё, забрали, и пустота пришла повторно. Это больнее. Во сто крат больнее. «Давай я. Не надо тебе этого. Я сам».

Тяжело ступая, Иона подошёл к князю и забрал у него меч. Наклонившись, поднял кол.

«Выйди, сынок», – как можно мягче промолвил старик. На негнущихся ногах, князь медленно повернулся и вышел из комнаты. Оказавшись в коридоре один, он прислонился лбом к грязной стене и беззвучно заплакал.

«Господи!» – чуть слышно, одними губами шептал он: – «За что мне такие испытания? За что столько? Чем прогневил Тебя? Я знаю, Ты даёшь на долю каждого, лишь тот крест, который он может понести. Я знаю. Но я не могу больше! Я потерял всё, что любил, к чему был привязан. Эту девочку, я даже не успел полюбить, а уже потерял. За что её то? Лучше забери меня! Господи! За что мне всё это?»

Так он стоял, тихо молясь. Подошедший Иона, осторожно взял за плечи и внимательно посмотрел в глаза. «Влад! Влад! Очнись!»

Позвал он князя. Тот, не видя, смотрел на архиепископа. Губы князя шевелились. Иона двумя руками взял его за голову и, нежно погладив по волосам, продолжил приводить Влада в чувства.

«Сынок, очнись! Идти надо, дела завершать. Или всё напрасно и смерти останутся неотмщёнными? Ну, соберись, княже. Ты нам нужен. Без тебя – край. Влад, родной ты мой, возьми себя в руки. Не время горевать. После, всё после».

Медленно вникая в суть сказанного, князь посмотрел в сторону проклятой комнаты.

«Не волнуйся, сынок, ей уже хорошо. В раю с ангелами она. Я всё сделал как надо. Упокоилась её душа в мире. У нас дел много осталось. С Аттилой ещё встретнуться надобно. Ну, идём скорее, сынок. Судьба мира в наших руках. Ежели мы с кровососами не совладаем, всем тогда смерть. Идём, прошу тебя, идём».

Старик умолял князя, пытаясь вернуть его к действительности, а у самого слёзы катились по морщинистым старческим щекам. Тяжело приходя в себя, Влад переводил взор с архиепископа на комнату. Вдруг, обхватил голову ладонями и, что есть мочи, сжал. В беззвучном крике широко открылся рот. Постояв так несколько мгновений, согнулся пополам. Когда он выпрямился, лицо князя приобрело, знакомое всем, спокойное выражение. Только глаза пылали лютой ненавистью. «Спасибо, отче. Я в порядке. Идём».

Резко повернувшись, он быстрым шагом пошёл вперёд. Это не был чёткий шаг воина на плацу, нет, это была плавная, хищная поступь тигра, стремительно приближающегося к жертве. Архиепископ облегчённо вздохнул и, вместе со всеми, двинулся следом. Комнату за комнатой обследовали они, нигде ничего, ни следа Аттилы и других кровососов. Как сквозь землю провалились. Люди заметно нервничали. Время уходило, а найти упырей не удавалось. Коридоры, залы, комнаты, тупики. И нигде ничего. Внезапно в тишине раздался отдалённый крик. «Княже! Княже! Сюда! Скорее!»

Все гурьбой кинулись на голос. У входа в подземелье их ждал «дракон», из отряда Петра. «Что случилось?» «Нашли Аттилу!» Лицо воя аж светилось от счастья.