Господи, научи нас молиться. Личная молитва по преданию святых отцов

Под «деятельной жизнью» – в духовном смысле – сегодня большинство людей подразумевает «деятельную», то есть активную, любовь к ближнему. Но если при этом улетучивается первоначальная религиозная основа, то все сводится в конце концов лишь к чисто «социальному служению».

Этой «деятельной жизни» противопоставляется, согласно распространенному представлению, «созерцательная жизнь», предназначенная для немногих, которую мы встречаем в изолированном затворничестве некоторых «созерцательных орденов»: жизнь в созерцании (contemplatio) божественных вещей. И молитва рассматривается как одно из самых благородных занятий этих созерцательных орденов.

В первом случае действие направлено вовне, к ближнему, тогда как во втором случае оно направляется главным образом вовнутрь. И потому становится понятным, что оценка, которую две эти формы жизни встречают сегодня, находится в разительном контрасте с только что цитированным текстом Евагрия, который первое место явственно отводит «теоретику» (созерцателю). В представлении большинства людей так называемые «деятельные ордена» полезнее, чем «созерцательные». Первые нередко бывают оставлены в покое даже силами, враждебными Церкви, тогда как созерцательные ордена, как (социально) бесполезные, подавляются с легким сердцем.

В последнее время, впрочем, наблюдается известная переоценка обеих форм духовной жизни. Активность легко перерождается в «активизм», в конце концов опустошающий человека, тогда как все большее число мирян и «деятельных» монахов обращаются к различным формам медитации и многие из них посвящают созерцанию почти все свое свободное время.

* * *

Отцы, как мы уже говорили, очень бы удивились, если бы им стали говорить о «теории» и «практике», о «деятельной» и «созерцательной» жизни. Конечно, и они проводят различие между «практиком» (praktik'os) и «теоретиком» (theoretik'os). Они, например, подвергаются неодинаковым искушениям и ведут разные виды борьбы. Если первый занимается борьбой со страстями, то второй более озабочен заблуждениями в области знания[59]. Поэтому первый побеждает своих противников на пути добродетелей, а второй «в своем служении учению истины низвергает всякое построение, воздвигаемое против познания Бога»[60]. И если Бог второго любит больше, то объясняется это тем, что второй обитает в самом доме Божием, тогда как первый пребывает еще на его пороге[61].

Но тем не менее Церковь состоит из тех и других, «практиков» и «теоретиков»[62]. И здесь никоим образом речь не идет о двух различных субъектах или о двух различных «путях», когда тот или иной путь можно выбрать по свободному произволению, но об одной и той же личности, стоящей на различных ступенях одного и того же духовного пути[63]. «Практик» и «теоретик» находятся в таком же соотношении друг с другом, как Иаков и Израиль[64], которые суть одна и та же личность. Иаков – это «практик»[65], но после борьбы с ангелом, увидев Бога воочию, он становится Израилем[66], «теоретиком» (видящим)[67].

* * *

То же самое относится, разумеется, и к молитве. Как и все остальное, она имеет две стороны, или два аспекта. «Практическому аспекту» противостоит «теоретический» (созерцательный). Они соотносятся друг с другом как «буква» и «дух», хотя, конечно, «дух» предшествует «букве» и придает ей «смысл». Но оба эти аспекта неотделимы друг от друга! Это видно на примере Иакова, работавшего первые семь лет ради нелюбимой Лии, символизирующей тяжесть «практического» труда, а затем еще семь лет за столь желанную им Рахиль, символизирующую созерцание[68].

Таким образом, если «теоретический способ» молитвы заключается в созерцании (или познании) Бога в Трех Лицах и Его творения, иными словами theologik'e и physik'e, то что понимать «под практическим способом»? Это часть того, что Евагрий называл «деланием» (praktik'e) и определял следующим образом:

«Делание есть духовный метод, очищающий страстную часть души»[69].

Таков «духовный метод», состоящий преимущественно в «соблюдении заповедей»[70], чему содействует все то, что в широком смысле мы подразумеваем под понятием аскезы. Цель аскезы – вернуть душе с помощью Божией ее естественное «здоровье»[71], которое есть ap'atheia, что значит свобода от «болезней» (или «страстей» – p'athe), которые это здоровье разрушают. Без этого бесстрастия, приобретаемого постепенно[72], духовная жизнь, а значит, и молитва, вырождается в самообман, еще более удаляющий человека от Бога.

«Как страждущему болезнью глаз не принесет пользы напряженное смотрение на палящее солнце в самый полдень, когда взгляд не прикрывается ничем, так и уму страстному и нечистому совсем не принесет пользы мысленное представление о внушающей трепет и сверхъестественной молитве в духе и истине. Наоборот, подобная дерзость навлечет на ум негодование Божества»[73].