Господи, сделай так…

Но этого же не может быть! Никто бы не поверил, что существует какая-то связь между затасканной тетрадкой и такими глобальными событиями. Серега тоже не поверил, но что-то в нем надломилось, и сердце беспрестанно покалывал острый осколок. Постепенно он стал отходить от дел, чему прущий отовсюду авторитетный молодняк был только рад.

Через пару лет Серега прочно осел в Богушевске, вздергиваясь к заботам сидельцев только по крайней необходимости. Нашел свою радость в тихой семейной жизни и в неспешном обустройстве дома в покойный уют.

В этот его уют и вломился Мешок самой ранью злосчастного осеннего дня.

— Твои выродки... деда Тихана убили, — в два приема сумел выговорить Мешок, удерживая дрожащими пальцами рук сползающее в рыдания лицо. — А с ним вместе и всех, кто был...

— Какого Тихана?

— Батьку моей Нины...

Мы всегда называли Тихана дедом, даже когда ему было лет сорок. Он жил вместе с дочкой Ниной, которая была младше нас года на три — совсем козявка. В поселке про них говорили “абодва сиротов”. Но Тихан с дочкой жили не в поселке, а далеко за ним, так как был Тихан путевым обходчиком, и, чтобы добраться до его казенно установленного места жительства, надо было пересечь железку, потом петляющей тропинкой пройти по лесу, снова выйти к железке и проскакать по шпалам всего ничего — до места, где проблескивает уже край дальнего озера (куда ты на самом деле и добираешься), а примерно на полпути от этого места к озеру и стоял дом обходчика — прямо у самодеятельно оборудованного пересечения железки и грунтовой дороги. Так что специально к деду Тихану мы не ходили, но по дороге на озеро частенько заворачивали полакомиться вкусными ягодами с его щедрых кустов.

Это был какой-то неугомонный мужичонка. Свой казенный скворечник он перепостроил в нормальный дом с кучей хозяйственных сооружений, наполненных до крыш всякими кудахами да мычаниями. Из-за этих построек его самого считали не совсем нормальным. Дело в том, что в любой момент его могут турнуть с работы, и тогда весь тяжкий труд пойдет прахом — ни продать, ни с собой забрать. Так очень разумно объясняли ненормальность Тихана взрослые пацаны, а сам Тихан только посмеивался себе под нос (как-то будет...) и продолжал мельтешить по хозяйству, растрачивая свои последние силы на то, что когда-нибудь обязательно пойдет прахом...

Но неприятности свалились на обходчика с другой стороны. К его участку зачастили рабочие дрезины, и скоро вдоль железнодорожного полотна возвышались многочисленные штабеля новехоньких шпал. Потом и к дому Тихана подвезли стройматериалы для оборудования стандартного железнодорожного переезда, а прямо на крыжовничьи кусты свалили две огромные кучи камня, чтобы было чем замостить участок грунтовки на переезде. Тихану поручили все эти богатства охранять. Только куда ему было справиться с хозяйственным поселковым людом. Шпалы слизывало в две-три ночи, а пока Тихан выслеживал налетчиков, мотаясь по всему участку вдоль железки, скоммуниздили и ценности, складированные у будущего переезда. Даже каменные кучи стали заметно меньше.

Тихан стал трезвонить во все доступные ему колокола. Он орал в телефонную трубку, брызгая слюной и матом, и не только по железнодорожной связи, но и с поселкового переговорного пункта, где все посетители разом замолкали, наслаждаясь смачной руганью. Отдышавшись от очередного телефонного разговора, Тихан там же сворачивал за угол и уже на почте отправлял куда-то кучу писем, щедро наклеивая марки, превращающие его тревогу в тревоги ценные и заказные.

Начальство не реагировало. Не появлялись ни пронырливые следователи, ни военизированная охрана, ни какие-нибудь письма в ответ. Единственной реакцией на вопли Тихана можно было считать регулярно тарахтящие дрезины с новыми партиями шпал, которые снова так же благополучно испарялись.

Потом Тихан обнаружил в поселке у начальника станции ладный гараж, сложенный из его шпал (почему-то он считал их своими), а у дочки начальника — кассирши на той же станции — за невысоким забором неспешно возводился целый жилой сруб. Из ровных и крепких шпал возводить дома и хозяйственные постройки, конечно, куда быстрей и сподручней, чем из обычного леса, но шпалы же — просмоленные. Тихан искренне недоумевал. Положим, сруб из просмоленных шпал — практически вечен, но как избавиться от вечного же неистребимого запаха?..

Но все эти тонкости никого не беспокоили, кроме самого обходчика.

Тихан стал совсем невменяемым. Он подозревал почтальонов и с ними вместе всех почтовых работников в заговоре. Потом к почтальонам пришлось добавить местного участкового Александра Ивановича с председателем поселкового совета. Скоро в заговорщики попала и вся белорусская дорога со своей железнодорожной милицией. Но в Советском Союзе было очень много руководящих ответственных работников, и Тихан продолжал писать и вопить в поисках кого-то, кто бы не участвовал в заговоре против него и безопасности доверенного ему участка железнодорожной магистрали.