Господи, сделай так…

Его на первый взгляд проигрышная позиция на самом деле при Серегиных навыках давала исключительные преимущества для убойного отпора. Удар ногой легко перехватить, а у нападающего в этот момент равновесие — ни к черту, а чтобы вмазать рукой — надо наклониться, и если вовремя вскочить навстречу этому наклону, то удар получится хоть и малой массой, но на два ускорения — и наповал... Однако Серега рассчитывал не только на это. Оттуда, сверху, сейчас хорошо читалась наколка воровского перстенька на безымянном пальце его левой руки, а в распахе ворота можно было углядеть рукоять кинжала от воровского же портака на груди. Но все это, конечно, только для грамотных — кто умеет читать...

Браток с четками зацепился. Не то чтобы он сильно рубил в людских понятиях, но что-то где-то слышал...

— Ты сам — кто будешь? — спросил он вполне уважительно и наклонился, поднося огонек к Серегиной сигарете.

— Лешаин... Сергей Лешаин.

— Я отлучусь позвонить... Не против?

— Звони, — равнодушно отозвался Серега.

— Да че звонить? — взбычился кто-то сзади. — Мочкануть этого недоноска.

— А ну цыц! — рявкнул поклонник четок. — Чтоб ни звука тут, покуда я вертанусь... Умрите, падлы! С полчаса братки переминались, вздыхали, маялись, а Серега так и сидел — будто уснул.

— Ты извини, — зачастил, забулькал прибежавший главарь. — Я ж не знал... Если бы твой коммерсант сказал сразу, что и как, а он — тыры-пыры... Ну — лататы?

— Почти, — кивнул Серега вставая.

Он поманил к себе предлагавшего мочкануть братка, от которого все остальные заранее отстранялись, как от чумного. Тот лупал глазами и шумно сопел. Серега резко вмазал его точнехонько в солнечку, а когда тот, охнув, стал изгибаться, цепко схватил в пятерню его стриженный в нуль затылок и рванул вниз — мордой в подставленное колено.

— А другим разом — и мочкану, — пообещал Серега под облегченные посмеивания бычков, подхвативших своего недотепистого другана и радующихся, что все сладилось мирно и клево...

Серега направился было к Тимке, но тот сам вынырнул из какого-то закутка с пожарным топором в руках.

— Подслушивал?

— Наготове стоял... Вдвоем мы бы их уделали. — Тимка прислонил топор к стене. — А откуда у тебя такое прозвище — Лешаин? От лешего?

— Леший его знает, — засмеялся Серега.

— Хорошо ты их... Скажи, а этот тебе сказанул словцо забавное — “лататы”. Это что такое?

— Это вроде что все в порядке... претензий нет...

— Так, значит, в нашем дельце — лататы и никто к нам ничего не имеет?

— Вроде того...

— Гульнем?

— Самую малость, и поеду назад...

Тимка уговаривал Серегу остаться, завалиться ко мне и втроем поставить на уши всю Москву...

— Он сам собирался на днях в Богушевск, — сказал обо мне Серега. — Давай и ты — там все и поставим на уши.

— Хорошо бы, — возмечтал Тимка. — Но не-е, не получится — мне сейчас это хозяйство оставлять не след. Вот когда все само покатит — тогда можно и отлучиться...

Серега рвался домой. Он в очередной раз удостоверился, что весь его стройный мир захватили тупорылые быки, которых еле-еле удается еще сдержать в узде честных людских понятий. А что им самим те понятия?.. Порожняковый базар... Пурга... Досадная помеха... Они точно знают, что вся вокруг земля цветет им вразграб и истоп, и в этом они ничем не отличаются от ментовских волков, знающих то же самое, или от чиновных козлов... Земля людей, которую до разрыва жил обустраивал Серега, неудержимо исчезала из-под ног. Точно как в давней детской игре в “землю”, где каждый игрок вонзал своим ходом в очерченый круг нож и вдоль его лезвия проводил сплошную черту по владениям других, норовя оттяпать себе землю, на которой они стоят, и вытеснить их за круг — из игры... Вот и у Сереги осталось в этом мире опоры всего ничего — может, на одну только ступню, и скоро уже кто-нибудь бросит очередным ходом свой нож и вытолкнет его навсегда из этой игры — из круга жизни. И кто останется, чтобы хотя бы в мечтах сохранить мир людей от окончательного распада? Кто расскажет подрастающим недоумкам о людской чести и законах людской справедливости?.. А если — никого?.. Получается, что вся яростная Серегина жизнь растрачена на фу-фу...