Господин 3. Госпожа (СИ)

Дальше — ещё смешнее: пан Насгулл сам пытается петь. Я чуть не повалилась на пол с истерическим смехом — до того это было забавно! Этому человеку не медведь, а слон на ухо наступил. У пана Насгулла, вообще-то приятный голос (если забыть о том, что я его ненавижу), такой низкий хрипловатый бас. Но для пения он использует совсем другой диапазон — выходит фальшиво и противно, будто кто-то ножом по стеклу водит. К счастью, продлилась эта пытка недолго — пан Насгулл замолчал и сделал приглашающий жест рукой. Я продолжала пучить глаза, но попыталась сымитировать его пение — вплоть до тональности и дребезжания в голосе. Хозяин поморщился и покачал головой. Принялся махать руками, пытаясь указать на событие в прошлом. Потом слез с трона, опустился на пол и изобразил, будто трёт пол щёткой, одновременно отвратительно подвывая. Я внутренне покатывалась со смеху, но внешне держала на лице невозмутимую, всё ту же глупейшую маску. Пусть попрыгает, рабовладелец, пусть поймёт, что не всё на свете можно получить силой или деньгами.

Минут через пять хозяин отчаялся, поднялся обратно на трон, устало вздыхая, и махнул мне рукой. Мол, свободна. На выходе меня встретил его охранник — здоровенный усатый мужик с таким злым лицом, что, кажется, у него не осталось никаких человеческих чувств, кроме гнева и бесконечной преданности господину. Он показал мне свою плеть — чёрную, большую, с металлическими шариками на многочисленных концах — и прошипел сквозь зубы что-то очень злое, думаю, ругательства или угрозы. Холодок ужаса вдруг пробрался в мой живот и пощекотал в районе солнечного сплетения. Он прав — я совсем забыла, кто я здесь, заигралась в гордое неповиновение, увлеклась прогулками по острию ножа. Надо быть осторожнее: вряд ли мне понравится, если пан Насгулл прикажет этому ассасину приласкать меня плёткой. Я решила, что в другой раз стану петь, но похуже: буду завышать и подфальшивливать — я прекрасно умела имитировать дурной голос — и тогда господин отстанет от меня, получив своё и решив, будто в прошлый раз ему послышалось. А в прочее время следует перестать дразнить судьбу.

ЕВА

Надо признать, пани Беата оказалась мудрой женщиной. Я не во всём её понимала (например, меня возмущало то, насколько она не ценит доброе и снисходительное к себе отношение). Ведь это уму не постижимо: отец Терджана пальцем её не тронул, несмотря на то, что, по собственному мнению, имел на это полное право: деньги-то плочены! Отправил служить в тихое красивое место (тут моё сердце сладко содрогнулось при воспоминании о моём собственном аналогичном уединении в охотничьем домике у моря), а потом просто попросил спеть… И чем отвечает она? Издевается, смеётся, обманывает. На самом деле, я, конечно, её понимала, так как тоже побывала в таком положении. Беата права, в клетке петь не хочется, но возможно, моя предшественница упускала из виду кое-что важное: именно этот талант мог стать её путём к свободе. Тогда я и представить не могла, насколько оказалась права.

Было очень любопытно, что происходило с гордой полячкой дальше, но план минимум я на сегодня уже выполнила, и оставалось всего 10–15 минут, чтобы хоть немного распутать клубок по имени Петя. Я схватила смартфон и открыла переписку с ним. Хорошо, что в этот момент я сидела в кресле, потому что иначе был высок риск рухнуть на пол. Сердце бешено и тревожно забилось. Вот что написал мой бывший жених:

"Нет, Ева, пожалуйста, скажи, что это неправда, что ты пошутила. Это катастрофа. Тебе нужно… срочно выбираться из этого дома и этой проклятой страны. Ты можешь улететь к маме с сыном?"

Меня окатила волна протеста.

"Я никуда не поеду без мужа!"

Я ждала ответа пару минут, которые показались мне часами.

"Да, пожалуй, может, так и будет лучше… Уезжайте вместе. И Дахи с его семьёй прихватите"

Сердце отбивало в моей груди чечётку. Я набрала:

"Ты не понимаешь! Он никуда не поедет! Он ни за что не бросит своих детей и первых жён! Это исключено!"

"Тогда вы все обречены"

Я зажала рот рукой, чтобы не закричать от обуявшего меня ужаса, но сдавленный всхлип всё равно вырвался из горла. В этот момент открылась дверь в комнату и вошёл мой возлюбленный супруг.

— Что такое, Ева? — спросил он с мягкой улыбкой. — Ты чем-то расстроена?

Я помотала головой. У меня язык не поворачивался передать ему то, что я узнала. Слишком всё расплывчато, слишком неясно, кто что задумал и чем это нам грозит. Я всё ещё не разобралась в происходящем.

Мой господин с интересом прослушал очередное откровение пани Беаты в моём исполнении, а потом, как обычно, стал обнимать и целовать меня. А вот я не могла реагировать как обычно, не могла выбросить из головы бывшего жениха. Я отвечала мужу на автомате, а сама перебирала в голове жуткие фразы: "Бери сына и уезжай к маме", "Нужно покинуть эту проклятую страну", "Вы все обречены"…

— Что с тобой, Ева? — вдруг спросил Терджан, видимо, отчаявшись дождаться от меня взаимности. — Ты так задумчива сегодня… Ты хорошо себя чувствуешь?