Господин Бибабо

И это стало не только утонченной местью, но и средством самозащиты. С Бибабо внутри себя, — потому что взгляд Бибабо, его вкусы и суждения против воли Айта укоренялись в нем, — Айт стал бороться самым сильным своим оружием — смехом.

Многие в ту пору были еще отуманены речами господина Бибабо, и требовалось смелое разоблачение, чтобы всем стало ясно, что знаменитый бискайский оратор всего лишь прожженный политический делец, игрушка в руках капиталистов.

В свое время Бибабо до мелочей продумал себя как популярного политического деятеля. Все в его личности было построено только на внешних эффектах, на показном благородстве, простодушии, смелости. Кто лучше Айта знал искусственность господина Бибабо? И ему удалось показать это с тем большей легкостью, что сам он был актером и хорошо разгадывал актерство в других.

Вскоре у Айта нашлись союзники. Карикатуристы левых газет с карандашами атаковали Бибабо. Айт выдавал им своего хозяина с головой. Он чересчур много улыбался, обещал, был приторно-сладок, подозрительно-любезен. Он был преувеличенным Бибабо!

Карикатуристы пошли естественно гораздо дальше Айта, который боялся выдать себя. Главной темой шаржей избирали обычно капитулянтские проповеди господина Бибабо. В одной газете Бибабо был изображен в шутовском халате и колпаке, призывающим рабочих согласиться с новым снижением заработной платы. В другой его нарядили в длиннополый сюртук пастора, сунули в руки зонтик и заботливо подвернули брюки. В таком виде Бибабо с доброй улыбкой шествовал через лужи крови, оберегая от брызг свой костюм.

Читая газеты, Бибабо вынужден был перейти с соды на бром. Оскорбительные шаржи попадались все чаще. Он отказался показать Айту шарж с зонтиком и лужей крови, напыщенно заявив, что не хочет «растлевать его молодого воображения».

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Господин Бибабо, в течение многих лет трудолюбиво воздвигавший здание своей популярности, вдруг увидел, что оно заколебалось от дуновения ветра.

Ветер усиливался, переходя в ураган. Вскоре от страшного хохота сотрясался уже весь воздух вокруг Бибабо. Тысячи людей, улыбавшиеся раньше его шуткам, хохотали теперь во всю глотку над ним самим.

Впервые за свою жизнь старый пройдоха растерялся. Кто осмеливался его вышучивать? Он беспокойно озирался по сторонам, пытливо вглядывался в ухмылявшиеся лица. Напрасно! Пересмешник был вне поля его зрения, за его спиной, как тень.

Тогда Бибабо заподозрил самого себя. — Может быть, он недостаточно искусен, может быть, он постарел и случайными обмолвками выдает свои секреты?..

Неуверенность в себе вконец развинтила его, и о нем можно было сказать, как говорят о плохих музыкантах, — выпал из ритма.

Но именно сейчас, как никогда, требовалось господину Бибабо его самообладание. В Бискайе становилось день ото дня тревожнее. На глазах у всех происходило саморазоблачение правительства, скатывающегося в лагерь реакции. Все чаще на митингах и в газетах раздавались гневные голоса против правительства.

А господин Бибабо, который в ином настроении, может быть, показал бы чудеса политического лавирования, сидел без движения, оглушенный новой неприятностью. По стопам газетных карикатуристов пошли, чорт бы их побрал, фабриканты игрушек.

Какой-то художник придумал сшить из цветных лоскутьев маленькую куклу в юбочке. Раскрасил круглое тряпичное лицо, исчеркал резкими штрихами, придав сходство с морщинистой физиономией Бибабо. Надел куклу на три растопыренных пальца. Дурацкая фигура завертелась, закланялась.

Руфф, побывав на улице, доложил с приличной случаю скорбью, что сходство вполне удовлетворительно и новую игрушку раскупают нарасхват. Сказав это, он поспешил отшатнуться и закрыть за собой дверь, так как господин Бибабо пустил в него книгой.

Кукольные мастерские отложили в сторону другие заказы, пользуясь выгодной конъюнктурой.

На всех перекрестках выстроились продавцы с корзинами, доверху набитыми улыбающимися головастиками. Шум улицы прорезали выкрики: «Кому бибабо? Кому бибабо? Стоит три гроша. Говорит, кланяется, никогда не расстанется. Купите, купите, купите!»

Эта игра стала модной, как некогда бильбоке. Озабоченные коммерсанты, рабочие в комбинезонах, толстые домохозяйки с Северной стороны — все вертели на пальцах левой руки потешную куклу бибабо. Такой уж народ эти бискайцы — в самое трудное время они не теряют вкуса к шуткам и веселью.

Господин Бибабо, запершись в спальне, с омерзением представлял себе то, что творится на улице. Играют в куклы. Забавляются дурацкой выдумкой такого же, как они, шелопая. Всплескивают руками. Приседают от смеха... Тьфу!

А всего досаднее казалось ему то обстоятельство, что именно таким путем он вошел в историю. Имя его стало нарицательным. Его — Бибабо — потомки вспомнят, только взглянув на уродливую тряпичную куклу.

Здесь его меланхолические размышления были прерваны шорохом бумаги. Руфф с опаской просовывал под запертую дверь телеграмму.

«Приезжайте немедленно. Жду. Ларжан», — стояло там. Ничего больше. Ни любезного обращения, ни слова привета.