Господин Чичиков

Паляницын вернулся из гостиницы и долго, не включая свет, сидел в рано наступивших из-за дождя сумерках. Потом поднялся к себе наверх. Сел в кресло, включил большую, как в фильмах про НКВД, настольную лампу под зеленым абажуром на мраморной подставке. Водрузил на нос очки и открыл ту самую папку, что оставил у портье Чичиков. Очень хотелось Вячеславу Тихоновичу узнать, кто еще в городе владеет мертвыми душами. Что за интерес нездоровый владел Паляницыным, что так его влекло к тайнам мертвых душ и природы Чичикова, своего нового, теперь уже Паляницын в этом не сомневался, начальника? То настоящая цена мертвых душ ему покоя не давала, то возможность услужить Чичикову, теперь эти, им же собранные досье.

Что если удастся на основании этого материала вычленить сходство между владельцами мертвых душ? Должно же быть какое-то сходство, пускай не явно прослеживаемое, лежащее в какой-нибудь неожиданной плоскости. Скажем, что общего между Кирияджи и Шкурченковым? Между Шкурченковым и Петровичем? Что же, поищем, поищем. Надо будет и на уже осчастливленных посещением Чичикова составить досье. Вот кто такой Кирияджи? Хитрый грек? А еще что? Ну начальники они все. У того «мертвяки» на фирме работают, у того в тюрьме сидят. Ну, предположим.

Паляницын углубился в бумаги.

Петр Петрович Свисток лег спать только под утро. Всю ночь он составлял донос на Паляницына. Донос вышел не таким уж и обширным, но времени занял изрядно. Не так-то просто изложить на бумаге, да еще для большого начальства, которое вдумываться в написанное не приучено, такое грандиозное дело.

Начальнику ОФСБ Н-ской области

Генерал-майору Трубостроеву К.

Начальника АХЧ ИПК Свистка П.П.

Объяснительная

Товарищ генерал!

Докладаю, что в воскресенье 24 июля 20… года ко мне на мою квартиру безо всякого повода с моей стороны явился гражданин Чичиков и предложил продать души находящихся в моем прямом подчинении сантехника Яркина Федора и уборщицы Ростопчиной Анны. При том утверждал, что эти души все равно мертвые и никакой государственной выгоды от них быть не может. При том предлагал заключить купчую, составленную по всей правильности закона, однако же без никакого нотариального заверения. Я, руководствуясь чувством гражданского долга, ответил отказом.

Тогда назавтра меня вызвал наш начальник первого отдела Паляницын и предложил продать мертвые души Чичикову, из чего ясно, что они состоят в преступном сговоре. При том угрожал шантажом, что якобы я виновен в расхищении институтского имущества, что есть злостный поклеп и клевета, а директору института Перетятькину ничего докладать не велел. При том нехорошо ухмылялся и все указывал на папку на его столе, что скоро все, кто имеют товар подобного рода, должны будут сбыть его Чичикову задешево, потому как человек он авторитетный и сопротивляться бесполезно. Из чего ясно, что дело это темное.

Руководствуясь исключительно гражданской совестью, и из опасения за свою безопасность чрезвычайно прошу разобраться и принять все меры.

Подпись: Свисток.

А Кирияджи всю ночь пил вино. Вечером ему позвонили и предложили создать для подследственного такого-то «особые условия заключения». Григорий Харлампиевич выслушал просьбу, пообещал условия создать. И понял, что завтра же нужно идти сдаваться. А сейчас, чтобы умалить печаль, пить и еще раз пить. «Сука, Чичиков, – приговаривал Григорий Харлампиевич, наполняя очередной стакан. – Пью за то, чтобы ты поскорее сдох, собака».

Глава 2. Трудные будни полковника Паляницына