Господин Чудо-Юдо (СИ)

Через круглый стыковочный люк мы перешли из космозонгского катерка-перевозчика в центавритскую быстроходную «иглу», которая была печально известна в Содружестве своими исключительно высокими параметрами антивизуала. Проще говоря, этот миниатюрный пиратский транспорт умел становиться невидимым на всех физических и энергетических уровнях – во всяком случае, для живого зрения и радаров ЗССР уж точно.

Особо осмотреться не удалось – после недолгого шествия по узкому серому коридору нас завернули в большую каюту, разделенную на несколько внутренних тесных отсеков с перегородками. Очевидно каюта предназначалась непосредственно для перевозки живого товара, поскольку каждый отсек был оборудован крошечным сантехническим уголком с утилитазом и питьевым шлангом, подключенным к общей системе водоснабжения. Из стены торчала откидная койка без постельного белья, но с ремнями безопасности.

Нас развели по отсекам и пристегнули ошейники к тонким прочным цепям, являющим собой ещё один обязательный атрибут рабской каюты, вмонтированный прямо в пол с помощью толстого стального кольца.

А затем наконец-то центавриты ушли, оставив нас одних. Мы с Марой помалкивали, не желая беседовать при Ядхе Цин, а последняя, судя по шороху и скрипу, устроилась на кушетке и начала странно дышать, постукивая зубами. Мелко и поверхностно, как будто у нее был жуткий озноб.

Некоторое время я усердно прислушивалась, а потом сообразила, что космозонка страдает от так называемого наркотического отходняка. Скоро, наверное, и судороги начнутся.

Не испытывая даже тени жалости, я выкинула мысли о проблемах наркоманки из головы и сосредоточилась на ментальном исследовании собственного ошейника. Получится ли его снять – не факт, но нейроконтроллер жизненно необходимо отключить, иначе быть мне марионеткой до конца своих дней.

Памятуя о первой попытке, лезть в электронный нанопроцессор напрямую я не стала. Сначала крепко зажмурилась, чтобы освоиться с наблюдением через внутреннее зрение быстрее, а затем начала прослеживать тонкие энергетические жгутики, неестественно четкими линиями исходящие от нейроконтроллера к отдельным долям головного мозга. Выглядело это жутко – словно какой-то мерзкий ярко-жёлтый паразит обвил мою шею щупальцами, завязал их на затылке в узел, а оттуда сплел целую паутиноподобную шапку. Каждое ответвление жёлтой паутины проникло в отдельный сектор: в лобной доле контролировался речевой центр и спонтанная моторика, в височной доле жгутики зацепили слуховые функции, теменная доля была вынуждена поделиться контролем над ориентацией в пространстве, да и зрительный центр в затылочной части подвергся захвату. Больше всего пострадал мозжечок с его координацией и контролем спонтанных и тонких движений.

Мало-помалу меня охватывал ужас. Как, ну как нейтрализовать всю эту сеть, не включив сигнала тревоги и не травмировав собственные мозги в ментальном акте самосожжения?!

От неминуемой панической атаки меня, можно сказать, спас грубый голос центаврита Каша, раздавшийся из микродинамика ошейника:

– Чудик, живо ко мне на беседу.

– Но... откуда мне знать, куда идти? – растерялась я.

– Ошейничек подскажет. Контроль тела! Топай в капитанскую каюту, – скомандовал он и отключился.

Невидимые путы плотной смирительной рубашкой стиснули мое тело. Цепь отстегнулась сама, повинуясь датчикам, и я почувствовала, что рывком встаю абсолютно без участия собственной воли. Равномерно переставляя ноги и раскачиваясь из стороны в сторону, словно криволапый гусь, дошла деревянной походкой до отъехавшей в сторону двери рабской каюты и продолжила путь по коридору.

Треть дороги я пребывала в полной прострации от ощущения, что стала посторонней в собственном теле, и утешалась только наблюдением за действием нейроконтроллера через внутреннее зрение. Энергетические жгутики, захватившие контроль над лобной долей мозга и мозжечком сменили цвета с жёлтого на красный в тот самый момент, когда центаврит Каш выдал ошейнику команду. Теперь проследить схему их воздействия на отдельном участке стало проще простого, и меня вдруг посетила мысль, вселившая бурный энтузиазм.

Почему бы не попытаться пережечь сами жгутики, не трогая системный блок? Сигнал от ошейника будет уходить в никуда, и при этом в самом нейроконтроллере ничего не нарушится, а значит – не последует и импульса тревожного оповещения о вмешательстве!

Не теряя времени, весь остаток пути до капитанской каюты я усердно концентрировала всю силу своей ментальной энергии на том участке контролирующих жгутиков, где расстояние от нейроконтроллера было уже значительным, но при этом до мозга ещё было далеко. Поначалу ничего не получалось. Нещадно давя в себе отчаяние, я представляла свою энергию ножом, пилой, кусачками, но эффекта не было ровно до того момента, как воображение подкинуло картинку медицинского лазерного скальпеля.