Господин Дик, или Десятая книга

Пианист без всякого перехода заиграл первые такты модной шансонетки, свет притушили, и на сцену явилась женщина, не слишком обремененная одеждой. Вопль тут же обратился в одобрительный шумок, и певица, воспользовавшись относительным затишьем, прощебетала рефрен песенки «Goodbye, little yellow bird».[2] Она пела детским голоском, жеманно теребя в полутьме подол юбочки, и из зала полетели резвые шутки.

– Слышь, у меня тоже есть маленькая птичка!

– Лети-ка сюда, я тебя ощиплю!

– Эй, не хочешь сесть на мой сучок?

Увы, осмелев, она сделала шаг вперед и вышла на свет. К великому неудовольствию собрания, «маленькая птичка» оказалась зрелой матроной, сильно за сорок; на ее дряблых щеках видны были потеки румян; икры, обнаженные подобранными юбками, обличали жирную, студенисто дрожащую плоть. Большая клетка понадобилась бы для этой «птички»: в ней было килограммов восемьдесят.

Ей не суждено было долететь до второго куплета: правильная бомбардировка превратила ее платье в свалку пепла, промасленной бумаги и томатного сока; мне даже показалось, что в ее сторону пролетели гребень и полу сапог. Своим спасением «артистка» была обязана единственно вмешательству директора заведения, который бросился на сиену и увел «птичку» за кулисы, загораживая каким-то покрывалом.

Не в силах более выносить этого, я схватил Дюмарсея за рукав и потащил к выходу. Мы уже спустились вниз, когда на сцене вновь появился директор.

– Полноте, полноте, дамы и господа, спокойнее, прошу вас! – ревел он, стараясь перекрыть хохот. – Не будем более откладывать. Итак, наш главный аттракцион – «Господин Дик»!

Он исчез, и сразу вслед за ним – пианист. Несколько мгновений спустя появился какой-то человек, вышел на середину сцены и поставил на пол саквояж. К великому моему удивлению, я узнал того бережного человечка, который ужинал за соседним столом.

[ «Бедный малый! – воскликнул Дюмарсей, у которого после оскорблений тенора и «маленькой птички» разыгрался аппетит. – Они его разорвут на куски…»]

Я не мог тащить его дальше; заклинившись в самой гуще толпы, он старался не пропустить ни единой насмешливой реплики, адресованной маленькому человечку. Какая-то размалеванная женщина сказала: «Ну что, толстячок, это на сегодня или на завтра?» – и ее сосед, смеясь, ответил: «Да брось его, ты ж видишь, он уже яйцо кладет!»