Господин Дик, или Десятая книга

— А не повезло бедняге с фамилией: Джаспер!.. Или вот в прошлом месяце городской совет собирался по поводу одной вредной для здоровья улицы. Так вроде один умник предложил написать господину Диккенсу, чтоб, значит, он поправил дело одним росчерком пера… Не смеялся только ленивый, но я уверен, что нашлись бы и такие, что проголосовали бы!

Через несколько минут Джойс остановилась перед трактиром достаточно приличного вида.

— Так вы уверены, что не хотите зайти перекусить?

При одной мысли о задымленной зале, насыщенной запахами кухни и парами спиртного, меня замутило.

— Нет, спасибо, я, пожалуй, схожу посмотрю собор.

— Тогда я знаю, кто вам нужен. Томми! Тут для тебя клиент!

На зов немедленно прибежал уличный джентльмен лет двенадцати, остановился передо мной и продекламировал свой рекламный текст:

— Три шиллинга за собор, мистер! Я покажу вам башню преступления и склеп, где был спрятан труп!

— Откуда ты все это знаешь? Книга еще даже не закончена…

— Все так и было, мистер, я вам точно говорю! Мой дядя все видел! Он был там, когда этот гад, учитель пения, скинул того господинчика в дыру!

— Что я вам говорил? — шепнул мне Уэллер. — Я через часок зайду за вами в собор, — прибавил он, исчезая в трактире.

За пресловутые три шиллинга мне удалось отделаться от Томми, но забыть слова Уэллера было труднее. По мере того как я открывал для себя город, он являлся мне все более и более странным. Слегка рассеянные жаркой дымкой солнечные лучи нетвердо, словно неумелый рисовальщик, очерчивали контуры предметов. Людей почти не было. Двое мальчишек угрюмого вида без увлечения перекидывались мячом в пустом пространстве, словно отбывая номер, поставленный спрятавшимся куда-то режиссером, а импозантная главная башня замка, возвышавшаяся над старыми постройками, теснившимися на берегу Медуэй, так же напоминала декорацию, как и великолепные здания Гилдхолла или Истгейт-Хауса. Даже фрукты и овощи на прилавках огородников выглядели искусственными. Когда я приблизился к собору, у меня было такое ощущение, словно я соскользнул в иной мир.

Это ощущение еще усилилось, когда я увидел высокую башню Гэндальфа, возвышающуюся между двумя трансептами. Я вошел в ворота и направился к нефу, но вскоре вынужден был присесть против огромной фрески на хорах, побежденный как этим ощущением странности, так и усталостью и сверлящей головной болью.